Последний леший - [108]

Колдуна племени звали Нойдак. Но это было и имя, и не имя — ведь всех колдунов в этом стойбище всегда звали. Пока Нойдак еще носил свое детское имя, и называться по-детски ему предстояло не до пятнадцати лет, как другим юношам, получавшим после Испытания мужское имя, а до тех пор, пока не умрет старый колдун, и имя Нойдак не перейдет к его преемнику.

Его начали учить рано. Видимо, старик-колдун знал, что жить ему осталось совсем недолго и спешил хоть чему-то выучить мальчика. Будущий колдун продолжал еще играть с другими детьми, хоть и начал уже постигать колдовскую науку. Его маленькие приятели поначалу не замечали перемен, но потом… Понятно, что с какого-то времени будущего колдуна следует отделить от других детей — ну, хоть чтобы не разболтал, чего нельзя… Можно сделать это насильно, пригрозить и так далее. Но старый колдун сделал проще, хотя, может быть, и обиднее для мальчика. Заметив, что его преемник проводит много времени с мальчишками за простейшими играми, он попросту обучил паренька Игральному Слову. И тот начал у всех всегда выигрывать. Но торжество длилось не долго — мальчишки поняли, что их товарищ колдует и перестали с ним играть. Несколько драк, пустых обещаний «никогда-никогда не колдовать», и молодой ученик колдуна был изгнан из детского коллектива. И навсегда отделился от соплеменников. Поначалу нельзя было даже подойти к прежним приятелям — следовали насмешки, зуботычины, а то и просто — игнорирование. Минуло несколько лет — он остался так же далек от сверстников, только теперь не было зуботычин и насмешек, зато теперь был страх, страх в глазах, в словах, в отношении к нему. И этот страх оказался стеной еще более прочной, чем та, что отделяла его от соплеменников ранее.

Каким колдуном был старый Нойдак? Могучим или слабым, немощным? Неизвестно, ведь ему так и не пришлось ни разу применить свои силы на полную мощь Вот, как рассказывали старики, жил много-много лет назад один Нойдак, мудрый и могучий колдун. И пришел в стойбище злой великан, и стал он убивать людей, не имея к ним ни сострадания, ни жалости. И тогда вышел тот древний Нойдак, и сказал Слово, которое никто ни до него, ни после не произносил, и обратился тот великан в скалу. Вот она, эта скала, до сих пор стоит возле стойбища, да много лет прошло, еле угадываются в ней черты того великана.

Каким бы ни был предшественник нашего героя, Слов он знал достаточно, и многие из них успел передать юному ученику. Ну, само собой, передал он не только слова, было много и всяких других знаний, да что здесь, на Руси, от них толку? Хотя иногда бывает толк…

Часто сидел старый Нойдак неподвижно, устремив взгляд свой на огонь, да ничего не говорил.

— Почему ты молчишь, о мудрый наставник? — спросил как-то юный Ятык.

— Не мешай, я беседую с духами! — ответил старик.

И наш герой больше ни разу не осмеливался обратиться к своему учителю во время беседы того с духами. Только спросил как-то:

— А когда духи заговорят со мной?

— Когда ты будешь готов! — последовал ответ.

Маленький Ятык все ждал и ждал, когда духи что-нибудь скажут ему, но духи молчали. Может быть, он был им неинтересен, а может — они беседовали только с одним колдуном. По крайней мере, старый колдун, сказав что-то важное мужчинам племени, приговаривал: «Так сказали мне духи!».

Как-то раз старый колдун повел мальчика в Запретный лес. Там они взошли на холм, о котором подросток знал лишь то, что лишь посвященные в мужчины могут ходить туда, да и то лишь два раза в году — весной и осенью, в дни, на которые укажет мудрый колдун. А теперь мальчику, еще не ставшему мужчиной, предстояло взойти на этот холм. Юный Ятык уже знал, когда проходят посвящения и недоумевал — ведь стояло лето в разгаре, был совсем не тот день, чтобы идти в Запретный лес.

— Разве сегодня День Весны или День Осени? — спросил мальчик.

— Нет, сегодня День Лета, самый длинный в году день, — ответил старик, — и этот день для нас, колдунов. Сегодня предки увидят нового колдуна, узнают его…

— Я стану колдуном? — удивился Ятык, он ведь знал, что старый колдун еще не выучил его всему. Хотя, само собой, уже сейчас стать колдуном мальчишке очень хотелось.

Старик ничего не ответил, но взял его за руку своей крепкой сухой ладонью и повел на холм. На вершине того холма стоял деревянный столб, весь покрытый узорами — солнечными и лунными, с загибающимися по солнцу и против его хода лучами. А по бокам столбы были вырезаны лица, целых три лица, как бы принадлежащих одному человеку, но повернутых в разные стороны. Было видно, что дерево, из которого был вырезан столб, было старое-престарое, почерневшее от времени. Но это было явно заветное дерево — на нем не было следов ни лишайника, ни жучков древоточцев. Сколько было лет деревянному истукану — неизвестно, может, он был древнее той самой скалы, бывшей ранее злым великаном…

— Это — духи наших предков, — сказал старик тихо, как бы боясь разбудить дремлющих духов, — надеюсь, ты не опозоришь старика перед предками?

Юный колдун был готов сделать что угодно, вытерпеть любое испытание, лишь бы не опозорить… Испытание состоялось, но оно не было особенно мучительным для Ятыка — старый колдун успел научить его концентрировать внимание и презирать боль. По знаку старика мальчик разделся до пояса. Старик вынул из переметной сумки горшочки с колдовскими снадобьями. Но в этот раз были пущены в дело только краски — охра да сажа, да еще какие-то неведомо из чего сделанные красители. Старый Нойдак не спеша разрисовывал тело своего преемника замысловатыми узорами, чередуя то одну, то другую краски. А потом пришлось немного потерпеть — в ход пошел острый кремниевый нож, тот самый, который колдун применял исключительно для особых дел. Нож колол и резал кожу мальчика, шла кровь. Ятык знал, что теперь там, где краска попадет в рану, останется навечно узор. Что же — это ведь Посвящение, как никак, надо терпеть. И подросток даже ни разу не закусил губы…