Последний из Рамсесов - [4]

— Так вот, Роман, как вас по батюшке, — начал инструктор, — у Москвы понимаете ли, Сибирь под боком. Уснул в Москве, а проснулся в Сибири. А у нас степь да степь вокруг. Черноморская возниженность. Кремлевскому партактиву чуть ли не на каждый праздник молодую медвежатину поставляют, а наше руководство петухами и кроликами все праздники отмечает.

Директор тут только понял к чему клонится разговор, и у него отлегло от сердца.

— Да, действительно, степь да степь кругом, — неожиданно запел он басом.

Внимательно посмотрев на Соломоновича и убедившись, что все в порядке, и он не двинулся мозгами, а проявляет усердие, порученец перешел на конспиративный шепот:

— Так вот, Роман, как вас по батюшке, наш первый, — он показал указательный палец и потряс им, — решил на этот Новый год партийный актив области угостить медвежатиной. Не пойдете ли вы нам на встречу?

— Еще как пойдем. — Приподнялся директор, будто идти нужно было сейчас, немедленно. У нас как раз есть старый матерый медвежище. Хватит на всю партийную областную организацию.

— Не надо на всю. — Стал еще серьезнее будущий заведующий ответственным отделом, а при удачном стечении обстоятельств, и секретарь обкома. — Матерого не требуется. Помнится в первоапрельском мероприятии, которое я возглавлял, принимал участие молодой зверь, имя ему подобрали какое-то неудачное. Мне еще объясняли, что оно от египетских царей. Так, может быть, того — избавимся от последнего из царского рода. Убьем сразу и медведя, и двух зайцев, фигурально выражаясь.

— Рамсеса Накойхер?

— На кой хер? Это вы говорите мне? Коммунистической партии?

— Что вы? Что вы? Нет, и еще раз нет! Здесь небольшая путаница вышла. Завтра же зарежем медведя. Завтра же.

— Не завтра, а сегодня. Со мной как раз с бойни прибыл убойщик «золотые руки». Лучший мастер мясокомбината.

Рамсес поднялся и пошел навстречу убойщику. По дороге он успел сделать кувырок и застыл, ожидая вознаграждение.

Когда ребята пришли на репетицию, красное пятно посредине вольера еще не высохло.

Нет, не напрасно у Рамсеса было так развито классовое чутье. Жаль только ограничивалось оно младшим звеном кровавой диктатуры. Вторая сигнальная система принимает сигналы только из прошлого. Если бы из будущего.

Валерка позвонил мне в Кишинев на рассвете.

— Слушай, случилось несчастье. — Сказал он.

— Павлик! Петя? — заорал я.

— Рамсес. — Тихо сказал Кузнецов.

— Что, пионера задрал?

— Нет, коммунисты сожрали. Рамсеса на Новый год съели большевики.

— Какие большевики?

— Наши, одесские. Слуги народа. Обком партии. Первый секретарь Синица приказал, вместо поросенка, подать на их новогодний стол Рамсеса. Чтоб они подавились! Чтоб у них поперек горла встало! Позвони в Москву. Пусть напишут в газету.

В тот же вечер я разговариваю со своим другом, известным поэтом Григорием Поженяном. Во время войны Гриша защищал Одессу. В Беляевке немцы перерезали водопровод, и осажденный город остался без воды. Семнадцатилетний Гришка с небольшим отрядом разведчиков дал городу воду. Таким тогда было партийное поручение у всю жизнь беспартийного Поженяна. Теперь эта партия давала другие поручения. И они тоже выполнялись.

Узнав, что произошло, Гриша зарычал в телефонную трубку. Он и сам похож на медведя, которого всю жизнь кто-то хотел сожрать. И статья, которую он написал, была похожа на рычащего зверя. Она называлась — «Как Синица Медведя съела».

В газете «Правда» прочли и удивились:

— Неужели это правда?

— Конечно. — Ответил Гриша. — Поэтому я и принес ее вам в «Правду».

— Правда, но не правдоподобная. Неси-ка лучше в «Известия». Там главный редактор зять Хрущева. Может быть, пропустит. А мы, извини, Григорий Михайлович… Ты же знаешь, одесский секретарь обкома Синица — друг Хрущева. Сам понимаешь, чем это пахнет.

— Трусостью пахнет! — сказал фронтовик Григорий Поженян и понес статью в «Известия».

— Вот мерзавцы! — прочитав, сказали в «Известиях» и тут же со своим мнением не согласились. — Но ты ведь поэт, Гриша. Пиши, как Расул Гамзатов, о журавлях.

— О журавлях?

— Ну да. Лучше журавль в небе, чем синица в руках. Или, вернее, ты в руках у Синицы.

Вот такая история произошла с дрессированным медведем, с которым однажды первого апреля мы гуляли по Одессе. И у меня даже фотография такая есть.