«Бронтозаурус» въехал на улицы старого города. Он докатил до Туганки, перевалил мост и остановился у здания старой пятиэтажной гостиницы. Площадь перед зданием была забита «Бронтозаурусами» и людьми в плащах и с автоматами. Всё это для того, чтобы охранять безобидных кхандов.
Полицейские вывели кхандскую семью. Мы тоже вышли, но внутрь нас не пустили. Нас никогда не пускали внутрь.
К нам подошёл лейтенант и сказал, что на сегодня всё. Он должен был довезти нас до штаба на «Бронтозаурусе», но вместо этого спросил:
— Сами до штаба дойдёте?
— Дойдём, — сказал Артём.
Мы перешли мост. Справа показался музей с оврагом Туганки позади, слева — набережная Ерги. Артём уговорил меня подойти к оврагу. Я с удивлением увидел, что овраг до половины наполнен водой. Подземного хода не было видно.
Артём рассказал, что под поверхностью воды скрыт только вход. Дальше подземный ход делает перископический изгиб и продолжается выше уровня воды. А ещё дальше опять снижается и проходит под руслом Ерги. Там музейщики остановились. Начались дожди, вход забили землёй и накрыли плёнкой. Юлик хотел возобновить раскопки после дождей, но дожди не прекращались. Да и копатели были заняты на другой, более важной добровольной работе.
* * *
Последние дни мы жили в штабе СД — в Пединституте. Завтракали, обедали и ужинали в столовой, ночевали в гимнастическом зале в спальных мешках. Домой не отпускали даже тех студентов, которые жили в общежитии неподалёку.
В институте было холодно и сыро. Мы мёрзли больше, чем зимой.
Мы с Артёмом и другими патрульными поели остывшей каши и пошли в гимнастический зал. Денис позвал нас и предложил горячего чая. Он умудрился где-то раздобыть термос с горячим чаем. После чая Артём и Денис затеяли карточную игру с другими студентами. Я в одежде лёг на спальный мешок и укутался одеялом, высунув наружу только глаза.
Я думал о кристалле-карандашике, который дал мне Жебелев. Но ничего не надумал.
В зал вошли ещё два истфиловца — четверокурсник и пятикурсник, которые вернулись с патрулирования. Они громко и весело разговаривали. Они говорили о том, какие кислые лица были у кхандов, которых отвозили в старую гостиницу.
— Со мной училась одна бледная поганка, — сказал четверокурсник. — Учился — не доучился. Мы его…
Из-за ржанья окружающих окончания я не услышал. Я откинул одеяло, медленно поднялся и заковылял к четверокурснику и пятикурснику. Артём и Денис отвлеклись от карточной игры.
— Сколько лет терпели! — сказал четверокурсник.
— Заткнись, — сказал я ему в спину.
Я сказал это так тихо, что он не расслышал. Он повернулся ко мне с весёлым лицом, как будто ожидал, что я присоединюсь к его болтовне.
— Заткнись, — громче сказал я.
— Чего? — сказал четверокурсник.
— Ему что-то не нравится, — сказал пятикурсник.
— Тебе что-то не нравится? — спросил у меня четверокурсник.
— Просто заткнись, — сказал я.
У меня не было сил что-то ему объяснять.
— Дай-ка ему, — сказал пятикурсник.
Вокруг стали собираться студенты. Начиналась драка. Всем хотелось стоять, сжимать кулаки и кричать: «Врежь ему, врежь!»
Четверокурсник толкнул меня. Я устоял и толкнул его. Он толкнул меня сильнее.
Подскочил Артём. Он встал между нами, легко раздвинул нас руками и сказал:
— В чём дело, ребята?
— Ты у своего друга спроси! — сказал пятикурсник.
— Мы говорили про поганок, — сказал раскрасневшийся четверокурсник. — А тут этот…
— Заткнись, гад! — крикнул я. — Заткнись, диффер!
Я обогнул Артёма, вцепился в четверокурсника, и мы повалились на спальные мешки. Я совал кулак куда-то ему в нос, в ухо. Он отбивался руками и ногами.
Артём оторвал меня от четверокурсника и отодвинул к Денису. Денис взял меня за руки.
— Посмотрим ещё, кто тут гад, — сказал четверокурсник и шмыгнул носом, из которого шла кровь.
— Этот защитник поганок… — сказал пятикурсник.
За его спиной встало ещё несколько человек.
— У тебя есть вопросы к этому защитнику поганок? — спросил Артём. — Скажи мне, а я передам.
Пятикурсник не рискнул ничего сказать и вышел из зала вместе с четверокурсником.
— Спектакль окончен, — сказал Артём и повёл меня на моё место.
Я сел на спальный мешок и уставился в пол.
— В следующий раз предупреждай, истеричка, — со злостью сказал Артём.
— Я не понимаю, что с тобой, — сказал Денис. — Из-за чего ты полез в драку?
— Из-за своих кхандов, конечно, — сказал Артём.
— Ты ведь больше не работаешь в Интеграционном комитете, — сказал Денис.
— Он всегда там будет работать, — сказал Артём. — Даже если останется последним интегратором на свете.
Я сидел и думал о том, что Артём и Денис так и не стали моими единомышленниками. Может быть, они были моими друзьями, но мне этого было мало.
Пятикурсник и четверокурсник снова вошли в зал. Четверокурсник прижимал к носу платок.
За ними шла группа мужчин в плащах. Плащи были сухие. Это были важные чиновники, которых на автомобиле довозили до самого крыльца нужного здания. Поэтому их одежда оставалась сухой.
Впереди группы торопливо вышагивал невысокий мужчина, в очках, с залысинами, с круглым лицом. Он хмурил брови и сжимал пухлые губы. По бокам от него шли два высоких типа. Они напряжённо осматривали всё, что их окружало: стены, людей. Остальные семенили за круглолицым и двумя высокими типами. Я узнал среди остальных проректора. Ректор, как нам говорили, заболел и уехал из города.
