Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова - [99]
Зная о том, что императрица мечтает о роспуске Думы, Наташа неоднократно публично высказывалась в поддержку этого представительного законодательного органа. Однажды она даже громко сказала об этом за столом в переполненном ресторане «Астория». Промолчать, попридержать язык? Нет, это вовсе не в ее характере. По Петрограду поползли слухи, которые могли привести к драматическим для жены брата императора последствиям…
Но это не всегда были только слухи. Лидеры Прогрессивного блока, зная о том, что Николай II, в значительной степени по наущению императрицы, собирался распустить Думу, пригласили на одно из заседаний великого князя Михаила и его жену. Младшему брату императора задали прямой вопрос: готов ли он наследовать престол? Михаил Александрович со вздохом ответил:
– Да минует меня чаша сия…Конечно, если это все же случится, то я предпочел бы Британскую систему правления. Не понимаю, почему Государь не желает об этом даже слышать.
Известный политический деятель Александр Керенский[153] осудил такую позицию великого князя. Впоследствии в воспоминаниях он утверждал, что осенью 1915 года его посетил старинный приятель – граф Павел Толстой. Якобы, по словам графа, он пришел к Керенскому по просьбе великого князя Михаила, который знал о его тесных связях со многими рабочими и представителями левых партий. Михаил Александрович хотел бы знать, как отнесутся рабочие к тому, что он возьмет власть у старшего брата и станет вместе него императором. И после этого, мол, такое отступничество…
Но в это трудно поверить. Ведь великий князь никогда, по крайней мере, публично, не поддерживал взгляды Керенского. Если граф Толстой и приходил к нему с подобным предложением, то инициатором его могла быть только Наташа. Впрочем, это тоже – вряд ли. Ведь она прекрасно знала: если Николай II по той или иной причине отречется от престола, то наследует его цесаревич Алексей. А Михаил может рассчитывать только на роль регента, что, впрочем… тоже прекрасно. Морганатической супруге великого князя никогда не стать императрицей, а вот женой регента – почему бы и нет? Это была бы сладкая месть ненавистной Александре!
А может, в этой истории все гораздо проще? Не задал ли граф Толстой гипотетический вопрос, не более того? А Керенский мог просто неправильно понять его. Ведь не секрет, что многие беды происходят оттого, что зачастую люди просто превратно понимают друг друга…
Великий князь Михаил никогда не помышлял о смещении с престола венценосного брата, но о будущем своем и семьи думал с опаской. К чему может привести все возраставшее влияние императрицы и Распутина на Николая? Одному Богу известно…Он не раз пытался убедить императора «во вредном влиянии его Августейшей супруги». Но… тщетно. Ники просто не хотел его услышать и понять.
Но все эти разговоры были сугубо частными, и велись, в основном, в Могилеве, где братья подолгу оставались наедине. В обществе же Михаил никогда не позволял себе критических высказывания в адрес Николая Александровича. Чаще всего он ограничивался комментариями по различным техническим вопросам. Особенно интересовался транспортом, железнодорожным сообщением, состоянием дорог в целом. Ведь от этого во многом зависели успехи или поражения на фронте. Недаром британский консул Брюс Локкарт, встретившись с великим князем в Москве, высказал мнение: «Из этого Принца вышел бы превосходный конституционный монарх».
Это был именно тот образ, который Наташа пыталась создать Михаилу в Думе, и который, несомненно, пришелся бы депутатам по душе. Окажись он регентом, и все встало бы на свои места. Да, регент – еще не император, но только слепой мог не увидеть огромную разницу между женой Николая II и женой его брата. Обе они – умные и энергичные женщины. Одна из них ненавидела Думу и жаждала неограниченной власти, другая верила в парламентскую форму правления и конституционную монархию, обе имели огромное влияние на мужей. Несомненно, Наташа казалась союзником тем, кто ненавидел Александру Федоровну и считал ее врагом.
В феврале 1916 года Дмитрий Абрикосов отправился вместе с Наташей на заседание возобновленной Государственной Думы, которое проходило в Таврическом дворце. Они заняли места, предназначенные для высокопоставленных посетителей. Многие депутаты раскланивались с супругой великого князя, она, несомненно, приобретала известность в политических кругах.
Этот день стал поистине историческим, потому что заседание почтил своим присутствием сам государь. В тех редких случаях, когда он обращался к депутатам за последние десять лет, он делал это в Зимнем дворце. Теперь же – впервые приехал непосредственно к ним. Это не означало, конечно, что между императором и Думой могли возникнуть какие-то новые отношения. Просто ему нужно было как-то объяснить депутатам, почему он решил назначить новым премьер-министром никому не известного Бориса Штюрмера[154]. Дума оскорбилась выбором Николая II, ведь это – удар по всей ее деятельности.
Что же делать? И тут неожиданно государю дал дельный совет Распутин. Он не любил Думу, но прекрасно понимал ее полезность. Поэтому предложил императору сделать примирительный жест и лично появиться в Таврическом дворце, сказать несколько слов депутатам.
Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) обладал неуемной энергией и многочисленными талантами: писал статьи, выпускал журнал, прекрасно знал живопись и отбирал картины для выставок, коллекционировал старые книги и рукописи и стал первым русским импресарио мирового уровня. Благодаря ему Европа познакомилась с русским художественным и театральным искусством. С его именем неразрывно связаны оперные и балетные Русские сезоны. Организаторские способности Дягилева были поистине безграничны: его труппа выступала в самых престижных театральных залах, над спектаклями работали известнейшие музыканты и художники.
Великий князь Константин Константинович – один из самых ярких представителей дома Романовых. Поэт, произведения которого вся предреволюционная Россия знала по криптониму «К. Р.», драматург, переводчик, актер, художник, музыкант, военачальник, ученый, более четверти века возглавлявший Императорскую академию наук, гражданин своей страны…Книга о жизни этого выдающегося человека написана на документальном материале. В ней цитируются дневник великого князя, переписка К. Р. с выдающимися деятелями русской культуры, воспоминания современников о Константине Константиновиче.
Основанная на богатом документальном и критическом материале, книга представляет читателю широкую панораму развития русского балета второй половины XIX века. Автор подробно рассказывает о театральном процессе того времени: как происходило обновление репертуара, кто были ведущими танцовщиками, музыкантами и художниками. В центре повествования — история легендарного Мариуса Петипа. Француз по происхождению, он приехал в молодом возрасте в Россию с целью поступить на службу танцовщиком в дирекцию императорских театров и стал выдающимся хореографом, ключевой фигурой своей культурной эпохи, чье наследие до сих пор занимает важное место в репертуаре многих театров мира. Наталия Дмитриевна Мельник (литературный псевдоним — Наталия Чернышова-Мельник) — журналист, редактор и литературный переводчик, кандидат филологических наук, доцент Санкт-Петербургского государственного института кино и телевидения.
Книга известного советского поэта, переводчика, художника, литературного и художественного критика Максимилиана Волошина (1877 – 1932) включает автобиографическую прозу, очерки о современниках и воспоминания.Значительная часть материалов публикуется впервые.В комментарии откорректированы легенды и домыслы, окружающие и по сей день личность Волошина.Издание иллюстрировано редкими фотографиями.
Михаил Александрович Бакунин — одна из самых сложных и противоречивых фигур русского и европейского революционного движения…В книге представлены иллюстрации.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.