Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова - [93]

В этом смысле Протопопов оказался действительно “роковым человеком”».

Александра Федоровна очень часто бывала помехой, причем, не только в государственных делах. Однажды, когда замечательный художник Валентин Серов закончил «Портрет Николая II в тужурке», императрица, то и дело высказывавшая замечания в процессе его работы, в итоге осталась ею недовольна. Взяв кисть, она стала показывать мастеру, где надо бы что-то убрать или прибавить. Серов оскорбился, но внешне остался невозмутим. Лишь предложил жестом императрице палитру, а сам отошел в сторону.

Кстати, время показало: этот портрет – настоящий шедевр художника, лучшее изображение Николая Александровича Романова. Перед нами – не царь, а человек.

…Вмешательства Александры во все дела начались еще до свадьбы с Николаем. В 1894 году, когда в Ливадии умирал Александр III, она, приехав туда по просьбе жениха, обнаружила, что с будущим самодержцем буквально все люди, находящиеся рядом, обращались неподобающим образом. По крайней мере, так ей показалось. Проскользнув в его комнату и достав дневник, Аликс быстро сделала в нем запись по-английски: «…Будь тверд и сделай так, чтобы доктора приходили к тебе ежедневно и сообщали, как он себя чувствует… чтобы ты всегда первым знал об этом. Не допускай, чтобы другие были первыми и могли опередить тебя. Ты – любимый сын отца, и тебе должны говорить все и спрашивать у тебя обо всем. Прояви свою собственную волю и не позволяй другим забывать, кто ты. Прости меня, любимый».

Это послание стало первым в череде многих за долгие годы их совместной жизни. В них не менялось ничего, кроме обсуждаемой темы. Министр иностранных дел Сазонов[146] был по ее мнению «олухом», министр внутренних дел Щербатов[147] «трус и тряпка», а министр сельского хозяйства Кривошеин[148] «тайный враг». И все потому, что так считал «наш Друг» – Григорий Распутин. И всегда, с самого начала, Александра писала в своих наставлениях Николаю, что он «должен быть тверд». Министрам и Думе надо было показать, по ее мнению, что они не имели права противостоять воле императора.

Дума, заседания которой не проводились с января, в основном, состояла из консерваторов и либералов. На заседании, открывшемся 19 июля, было объявлено о создании нового «Прогрессивного блока» – либерально-консервативного союза, который объединял 250 из 402 депутатов Думы. Возмущаясь непрерывными неудачами на фронте, представители этого блока требовали организации «министерства общественного доверия». Александра Федоровна, возмущенная намерениями этих депутатов, подталкивала Николая Александровича к тому, чтобы он распустил Думу. Ее письмо датировано 30 августа 1915 года, и четыре дня спустя император сделал это.

Роспуск Думы немедленно повлек за собой забастовки в Петрограде, но не помог преодолеть нараставший кризис в правительстве. Большинство министров предпочитало тесно сотрудничать с Думой, но их усилиям всячески препятствовал престарелый премьер-министр Иван Горемыкин[149], который заявлял: «Я – человек старой школы, и приказ Царя для меня закон. Для меня Его Величество – помазанник Божий, полноправный властелин… Этих взглядов я придерживаюсь всю свою жизнь и с ними умру». Неудивительно, что императрице очень импонировал этот человек, и она любовно называла его «стариной».

Уступив в 1906 году пост премьер-министра Петру Аркадьевичу Столыпину, Горемыкин в начале войны вернулся к власти. Ему было 76 лет, и он не питал иллюзий, что сможет долго исполнять свою роль. Он просил об отставке, и как-то мрачно пошутил: «император не видит, что свечи уже зажжены у моего гроба, и для полноты церемонии требуется всего лишь одна деталь – я сам». В середине сентября большинство министров открыто выступили против него, требуя смещения Горемыкина с его поста. Императору они направили коллективное письмо об отставке, подписанное 8 из 13 министров. В ответ на это Николай II срочно вызвал министров в Могилев.

Александра Федоровна не сомневалась в том, что министерский мятеж необходимо подавить. И она стала преследовать тех, кто подписал письмо об уходе в отставку. Начались непрерывные смещения с постов и интриги, в которых самое активное участие принимал Распутин. За 16 последующих месяцев в России сменилось четыре премьер-министра, пять министров внутренних дел, четыре министра сельского хозяйства и три военных министра. «С середины 1915 года, – писал историк М. Флоринский, – достойная во всех отношениях и влиятельная группа людей, которая составляла вершину пирамиды административного аппарата в стране, со стремительной последовательностью сменилась ставленниками Распутина. Это был поразительный, нелепый и жалкий спектакль, не имевший аналогов в истории цивилизованных наций».

…Находясь в Могилеве вместе с братом, великий князь Михаил стал свидетелем настоящей политической драмы. Он понимал, что перемены нужны, но вовсе не те, на которые шел Николай. В дальнейшем он с горечью признал, что не смог повлиять на своего старшего брата…

Политические битвы в те дни доминировали в Ставке над военными. И именно политические события, развернувшиеся в стране, Михаил Александрович обсуждал с великим князем Дмитрием, также находившимся в Могилеве, и проходившим там службу. Они говорили о кризисе в правительстве и – особенно о пагубном влиянии Александры Федоровны на императора. Она по-прежнему заботилась о Дмитрии, и он от случая к случаю приезжал к ней «на чай». Но это были скорее официальные, а не по зову сердца, визиты.