Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова - [167]

Со временем Михаил стал привычной фигурой в городе. В прохладные и дождливые дни он выходил на прогулку в поношенном плаще, твидовой шляпе и высоких ботинках. В погожие дни надевал серый костюм, мягкую шляпу и брал в руку трость. До княгини Путятиной, находившейся в это время в Петрограде, из Перми дошли слухи, что большинство людей, встречаясь с ним на улице, выказывали Михаилу «большое уважение» и приносили ему в подарок в гостиницу «разные деликатесы». Роберт Вильтон, оказавшийся в Перми спустя несколько месяцев, писал в одном из репортажей, что «его комнаты всегда были полны провизии». Английский журналист не раз замечал также, что жители города, увидев на улице великого князя, устраивали ему овации.

Его же самого такое отношение людей воодушевляло, внушало оптимизм. Кроме того, Михаил находился в Перми не один – кроме преданного Джонсона его участь разделили камердинер Челышев и шофер Борунов. Этим людям он верил, они заботились о нем, как настоящие друзья.

Но чувство одиночества, тем не менее, охватывало его раз за разом. Так не хватало любимой Наташи! Он знал, она неустанно добивается разрешения приехать к нему в Пермь, и надеялся вскоре ее увидеть. Главной проблемой Михаила во второй половине апреля стал поиск квартиры, в которой они могли бы жить вместе. Но все это оказалось гораздо сложнее, чем он ожидал. И, в конце концов, он послал ей телеграмму, в которой сообщал, что квартиру практически снять невозможно: «…Мы можем жить в гостинице. Жду с нетерпением».

Ждать ему пришлось три недели, потому что лишь в начале мая Наташе удалось получить разрешение на поездку к мужу. И все-таки Михаил очень радовался: Пасху они отметят вместе! И делился в письме к жене надеждой, что скоро оба смогут «вернуться в любимую Гатчину».

Наташа, оставив Тату дома на попечении княгини Вяземской, выехала из Петрограда на Сибирском экспрессе вместе со своей подругой Маргаритой Абаканович и князем Путятиным. Через два дня пути они прибыли в Пермь. Когда молодая женщина вышла из вагона и оказалась на платформе, Михаил почувствовал, как сердце его оборвалось и стремительно понеслось куда-то вниз. Время словно остановилось. Все окружающее казалось зыбким, нереальным. Осязаемой, любимой, желанной была только она – Наташа. Они бросились друг другу в объятья, и прошлое… отступило. Существовало только настоящее. Они в этот миг были очень счастливы!

…Наташа думала, что приехала в Пермь надолго, и уже на следующий день они начали вместе с Михаилом поиски квартиры. Да, он прав, найти что-то приличное действительно оказалось нелегко. Правда, ее воодушевил пример четы Знамеровских. Полковник Петр Знамеровский[270] – бывший комендант железнодорожной жандармерии Гатчины, вскоре после ареста Михаила его также сослали в Пермь. Супруга Петра Людвиговича отправилась в ссылку вместе с ним, и теперь они жили в одной из квартир дома № 8 по Кунгурской улице. Значит, и у них с Мишей все должно получиться!

И действительно, в первые же выходные, проведенные в Перми вместе, они облюбовали дом на Сибирской улице. Решили, что там вполне можно устроиться по-семейному.

Сразу же после этого Михаил и Наташа отправились в оперный театр, где шла «Мечта любви» с актрисой Борегар в главной роли. В дневнике великого князя появилась запись: «Борегар заходила к нам в нижнюю ложу». Кто же эта дама? Пермскому журналисту В. Гладышеву удалось установить, что «Лина Петровна Борегар – так звали актрису – приобрела известность в дореволюционные годы. Выступала во многих городах обширной империи, в основном с классическим репертуаром». Великий князь посмотрел два спектакля с ее участием: «Мечту любви» и «Нору» Г. Ибсена[271], которую артистка выбрала для своего прощального бенефиса.

Вместе с Михаилом и Наташей в ложе сидел известный в Перми предприниматель Сергей Тупицын и его жена Ольга. Наташа, как всегда, была элегантна и ослепительно-прекрасна. Она словно не замечала обращенных на нее завистливых взглядов «дам» нового режима. Ей ни до кого не было дела, ведь рядом – Миша!

В ближайшие дни они еще дважды ходили в театр. Им повезло – здесь выступали артисты знаменитой Мариинки. Впечатление складывалось такое, словно они – опять в Петрограде. В другие вечера оставалась дома, и приглашали на ужин Тупицыных и Знамеровских. А днем бродили вдоль берега реки или заглядывали на рынок на Монастырской улице, где, как и в былые времена, шла бойкая торговля.

Записи того периода, сделанные Михаилом Александровичем в дневнике, никак не говорят о его душевном волнении, беспокойстве. Все тихо, мирно, словно в былые, счастливые времена в Гатчине. Вот как прошел один из этих дней: «Утром читал. Днем Наташа и я прошлись, были в магазинах… После чая я прошелся немного с Дж[онсоном] вдоль берега. После обеда я играл на гитаре. Погода была солнечная, хорошая, 14 гр. Днем мы заходили к Знамеровским на Кунгурскую (к 5). До завтрака приходил Петр Нилович Второв прощаться, он уехал в Москву, до Нижнего – пароходом. Вечером недолго шел дождь».

Но все изменилось в один день. На станции Челябинск состоялось тайное совещание руководства Чехословацкого легиона, принявшего решение поднять восстание в защиту демократии против большевистских Советов. Почему же это произошло?