Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова - [162]

Но и новый, 1918 год, не принес улучшений. На выборах в Учредительное собрание большевики набрали менее четверти голосов, и после этого решили применить силу. Когда 5 января к Таврическому дворцу направлялась колонна демонстрантов, чтобы выразить поддержку открывшемуся Учредительному собранию, большевики открыли, без предупреждения, по безоружным рабочим огонь. Печальная судьба постигла также двух депутатов, бывших министров Временного правительства, А. Шингарева[261] и Ф. Кокошкина[262]. 28 ноября 1917 года они были арестованы большевиками по постановлению Пг. ВРК[263] как лидеры «партии врагов народа» и заключены в Петропавловскую крепость. 6 января 1918-го из-за плохого состояния здоровья их перевели в Мариинскую тюремную больницу. А ночью солдаты караула убили обоих прямо в палате.

Днём, накануне убийства, солдаты караула попросили у родственников деньги на покрытие своих «издержек», и тут же получили их. Но это не помешало им хладнокровно совершить злодеяние. Сестра А. И. Шингарева, Александра Ивановна Шингарева, вспоминала: «А в половине первого пришли “они” и убили его. Пришли под предводительством солдата Басова, который брал у меня деньги, сказал, что идёт сменить караул. Солдат Басов потребовал у сиделки лампу. Часть матросов осталась на лестнице, а другие пошли в комнату Андрея Ивановича и там, когда Басов светил, его убили тремя выстрелами в лицо, грудь и живот. Затем пошли в комнату Кокошкина, убили того и сейчас же ушли. Внизу швейцару сказали, что сменили караул и ушли. Растерявшиеся сиделки от страха не знали, что делать. Проснувшиеся больные подняли тревогу. Кто-то побежал вниз, сказал швейцару. Пришёл дежурный врач. Кокошкин был мёртв. Андрей Иванович ещё жил, был в сознании. Через полчаса он умер, уже без сознания.

Ночью все телефоны в больнице не действовали и известить никого о происшедшем из больницы не могли…»

Трагическая гибель А. И. Шингарёва и Ф. Ф. Кокошкина получила широкий общественный резонанс. В похоронах на кладбище Александро-Невской лавры участвовали несколько тысяч человек. Но их убийцы так и не понесли наказания.

Россия не была теперь монархией или республикой. Потеряла она и демократию. Ее место заняла большевистская «диктатура пролетариата», одним из главнейших условий которой стал арест или казнь политических оппонентов. Повсюду процветали убийства и грабежи. Многие простые люди теперь ожидали прихода немцев, полагая, что при них жизнь станет более безопасной.

Большевики же больше не могли продолжать войну с Германией. В последующие два месяца Михаил Александрович много писал в дневнике о возможном сепаратном мире. Кратко его отношение к этому можно выразить словами, которые вырвались у великого князя из глубины сердца: «Какой позор для России!» Но этот позорный мирный договор все же был подписан большевиками – 3 марта 1918 года, в Брест-Литовске. Он означал конец войны между Россией и Германией, но дал толчок к развязыванию Гражданской войны. Теперь русские убивали своих же, брат шел на брата…

…7 марта день выдался тихий, спокойный. Михаил сидел на балконе, любуясь покрытой снегом дорогой и поднявшимся над верхушками сосен неожиданно ярким для начала весны солнцем. Его по-прежнему мучила язва, поэтому он отдыхал от дел, лишь иногда брал в руки гитару или делал записи в дневнике. Сейчас он, желая описать вчерашний день, успел лишь вывести на бумаге: «Вечером…» и как раз в это время услышал какой-то шум. Поднял глаза и увидел, как прямо к их дому бегут по улице вооруженные люди. Буквально через несколько минут они оказались во дворе и подбежали к балкону, где он сидел. Кто-то из них грубо крикнул Михаилу, что он и Джонсон арестованы.

– По чьему указанию?

В ответ великому князю протянули ордер, подписанный председателем Петроградской ЧК Моисеем Урицким[264].

Мисс Ним, на глазах которой все это происходило, так никогда и не смогла забыть арест великого князя. Он пожал ей на прощанье руку и сказал:

– Мы должны надеяться на лучшее… Обещайте, что не будете сильно волноваться.

Провожая его до машины, гувернантка поразилась тому, «сколько грусти таилось в его глазах… он был очень расстроен всей этой несправедливостью». Михаила и Джонсона, даже не дав им времени на сборы, сразу же отвезли в столицу, в Смольный, где в те дни находился «штаб революции».

Наташа последовала за мужем в Петроград, и провела тревожную ночь в доме своей подруги Маргариты Абаканович, на набережной реки Мойки. На следующее утро, 8 марта, она встретилась с княгиней Ольгой Путятиной, и они вместе отправились в Смольный. Миновали вход, у которого были установлены пулеметы и стояли часовые, державшие наготове винтовки. Вскоре молодым женщинам удалось получить разрешение на встречу с Михаилом Александровичем. Они нашли его в большой комнате, обстановку которой составляли восемь кроватей и несколько стульев. Повсюду сидели красногвардейцы. Одни курили, другие громко разговаривали и смеялись. Михаил и Джонсон стояли в нише у окна и о чем-то беседовали. Как только Михаил увидел Наташу, он подошел к ней и «молча поцеловал руку».