Последний император - [202]

В тот день, когда начальник тюрьмы отдал мне часы, он сказал, обращаясь к нам, десятерым амнистированным: "Вернувшись домой, вы должны в первую очередь извиниться перед своими родственниками, так как в прошлом были виноваты перед ними. Я верю, они вас простят, лишь бы вы старались стать настоящими людьми и прилежно служили народу". Его слова полностью подтвердились, когда я вернулся домой. Все в нашем дворике отнеслись ко мне очень тепло. На следующий день утром я решил вместе с соседями что-нибудь поделать. Увидев, что кто-то из них метет улицу, я тут же присоединился. И мел, пока не добрался до конца переулка. А когда стал возвращаться, не смог найти своих ворот и по ошибке забрел к совершенно незнакомым мне людям. Поняв в чем дело, они меня проводили до дома и сказали, чтобы я не благодарил их за это. "Мы ведь соседи, правда? — сказали они. — В новом обществе не нужно считаться по поводу такой мелочи!"

Я повидался с седьмым дядюшкой и его женой, родными братьями и сестрами. От дядюшки я узнал последние новости, касающиеся нашей семьи, узнал, что он выступал на сессии ВСНП с докладом, в котором поделился результатами обследования районов, где проживают национальные меньшинства. Я слушал, как играет брат на музыкальном инструменте гуцинь, и видел его каллиграфию. Он достиг здесь больших высот. А еще я имел возможность полюбоваться картинами другого брата, исполненными в жанре традиционной китайской живописи. Вторая сестра организовала ясли и, по словам ее мужа, который работает инженером на почте, занята с утра до вечера настолько, что забыла про все свои болячки. В общем, все они активно трудятся, а их дети — учатся в школе, некоторые стали пионерами и комсомольцами…

Я встретил многих своих старых друзей. Шан Яньин лежал в постели. Он работал в институте литературы и истории. Сказался возраст, говорил он с трудом и невнятно. Увидев меня, он попытался подняться. Я взял его за руку и сказал: "Вы больны, да и возраст уже не тот, отдыхайте, поправляйтесь. Мы люди нового общества. Поправитесь, будем вместе служить народу". Напряжение на его лице рассеялось, он улыбнулся и кивнул мне: "Я пойду вместе с вами". Я сказал, что пойду вместе с коммунистической партией. Он сказал, что тоже пойдет вместе с нею.

Виделся я и с моими друзьями — бывшими евнухами, узнал, как они теперь живут. Многие из них живут в домах престарелых, которые были специально для них созданы народным правительством.

В первый день моего приезда многие говорили: "Погуляйте, посмотрите. Вы еще не прогулялись по Пекину!" Я сказал, что прежде всего отправлюсь на площадь Тяньаньмэнь!

С площадью Тяньаньмэнь я уже давно был знаком по фильмам, газетным репортажам и письмам из дома. На экране я видел вереницы демонстрантов с транспарантами, на которых были обозначены их трудовые успехи. Они шли мимо трибуны, на которой стоял председатель Мао. Я видел, как люди радостно отмечают свой праздник. Из газет я прочитал о том, как регулировщики переводят здесь детишек из детского сада через улицу, видел легковые машины марки "Хун ци" и "Дун Фэн" отечественного производства. Я знал, что величественное здание ВСНП было построено за десять месяцев. Знал о том, какое впечатление производит Пекин на иностранцев, приезжающих в Китай. Теперь и я пришел к месту, о котором давно мечтал.

На площади Тяньаньмэнь я впервые смог вздохнуть полной грудью и, счастливый и гордый, спокойно прогуляться по ней.

Я со своей сестрой и братом вскоре дошли до только что выстроенного Дворца культуры национальностей — огромного здания с белыми стенами и синей крышей. Сестра спросила, не устал ли я. Ведь впервые я делал такой длинный путь пешком. Я ответил, что не устал, именно потому, что в первый раз.

"Первый раз". Эти слова наполнили только что начавшуюся новую жизнь. Все, что происходило в первый раз, не всегда проходило гладко. Но я был воодушевлен и не испытывал по этому поводу какого-либо беспокойства.

Я впервые отправился в парикмахерскую. Вообще-то говоря, второй раз. Тридцать лет назад такое уже было в Тяньцзине. Однако здесь я столкнулся с некоторыми проблемами впервые. Я уселся в кресло и обнаружил штуковину, которую впервые увидел в харбинском универмаге. Я спросил парикмахера, как называется эта вещь, которая гудит у соседнего кресла. Он сказал, что это фен. "А мы будем сначала феном или будем сначала мыть голову и стричься?" — спросил я. Он удивился: "А вы никогда не стриглись?" Он решил, что я шучу! Все стали смеяться. А когда загудело и над моей головой, я был несказанно рад.

Первая моя поездка на автобусе изрядно напугала моего брата. Я, как и все, встал в очередь. Увидев, что стариков и детей пропускают вперед, я тоже пропустил вперед женщину, стоявшую рядом со мной. Откуда я мог знать, что это кондуктор. Она, поняв, что пассажиров больше нет, вошла в автобус, закрыла дверь, и автобус ушел. Через некоторое время прибежал брат, который выскочил на следующей остановке. Идет мне навстречу, и мы оба смеемся. Насмеявшись вдоволь, я ему говорю: "Можно не волноваться, ничего плохого произойти не может". А чего мне было волноваться? Утром в магазине неподалеку от места, где живет сестра, нашелся потерянный кем-то вчера кошелек. Как мог потеряться я?