Последний Храм - [56]
На миг перекрыв звук боя, выстрел стегнул по ушам. Приклад ударил в плечо так, что на миг рука онемела. Хорошие мушкеты делают кешерцы — пробьют даже литую, кешерскую же кирасу, и за полмили срубят любого, только бы попала пуля. Разодетый всадник аж вылетел из седла, выбитый тяжелым свинцовым «орехом». Пистоль выпал из мертвой руки, сделал в воздухе неуклюжее сальто и со звоном упал на мостовую. Высекая искры, в кнехт звонко ударила ответная пуля. Сагони лихорадочно перезаряжал мушкет. Но в этот момент восставшие, наконец, добрались до вояк Теано, и бой превратился в лихорадочную свалку, где уже было не разобрать, кто, кого и зачем бьет. Стрелять в толпу было бесполезно: даже если попадешь во врага, неизбежно заденет и своего. А попасть в корабелов, благодаря которым появляются на свет корабли вроде «Брегги», темесцу хотелось меньше всего.
Подхватив мушкет (в конце концов, кроме пуль, можно воспользоваться и прикладом, да и штык оказался очень кстати), Сагони бросился на помощь. Но он опять не успел: без Теано они почти не сопротивлялись. Потому, наверное, и уцелели: побитые, разоруженные, лишившиеся форменныхъ треуголок, вояки гордой Темесы стояли на коленях, и мусор с грязных пристаней прилип к сукну камзолов. Над толпой победителей, у которых, похоже, было лишь несколько погибших, уже покачивались отобранные у военных кирасы, пики, пистоли и мушкеты. Толпа — какое-то подобие строя держат лишь охранники верфи. Ими предводительствует лейтенант Халкос. Тоже медарец, и тоже из сохранивших верность людей. Те, кто не сохранили… Вон они, валяются между штабелями досок. Или, побитые куда сильнее церковников, скрученные своими же ремнями, лежат в общей куче пленных. Им не позавидуешь — за Маргиада охраннички, пожалуй, поставят всех к стенке. Надо напомнить людям, что не время для расправ.
Сагони поднялся из-за кнехта, повесив мушкет за плечо. Тяжеленная железная дура била по ногам, и как их таскают военные? Сделал несколько шагов, готовый в любой миг рухнуть навзничь (кто их знает, еще пальнут сгоряча), навстречу толпе. Впрочем, теперь то была уже не толпа. Маленькое, но доведенное до отчаяния и готовое на все войско. Такие пойдут хоть за Морозини… Хоть за Мелиной, помоги ей ее богиня.
Восставшие заметили Сагони как раз вовремя, чтобы разглядеть в неверном свете факелов загорелое лицо. «Признали, вроде!» — с видимым облегчением подумал Сагони. Очень вовремя — нет никого опаснее вооруженного и испуганного штатского, и если бы ему сейчас всадили в живот пулю из трофейного мушкета… Теперь все будет как нельзя лучше, на верфях Сагони знает каждый второй, а кто не знает в лицо, уж точно слышал. Может, они и не в восторге от хозяина верфей, но по сравнению с псами отца Клеомена и Теано… Повесив тяжеленный мушкет за плечо, опираясь на подобранную подпорку для оружия, Сагони поднял руку в приветственном жесте.
— Слушайте меня! Я от Морозини!
Минутное замешательство. Все-таки, тут нет откровенных, готовых на все язычников, эти люди послушно ходят в церковь, соблюдают все предписанные посты и обряды. А ведь тут уже наверняка объявлена награда за его голову… А, была не была, поздно щели конопатить, когда по палубе рыбы плавают…
— Что уставились? — обманчиво-спокойно, даже весело произнес он. — Живой я. И Морозини живой. Альваро.
— Морозини проклят Церковью! — заорал Теано-младший, лежащий среди своих связанных людей. А спокоен-то как, Лаэй Пеннобородый — небось думает, что поповского прихлебателя кончать побоятся. И ведь правда, боятся, боятся — до людей начало постепенно доходить, что они только что бросили вызов — нет, не Теано даже, а Церкви. А сын своего отца приободрился, он был уверен, что если пообещать этим прощение, его отпустят. Потом, конечно, они все ответят за унижение, все пойдут под топор. В лучшем случае, получат свинцовые рудники пожизненно. Главное, чтобы сейчас не убили и, по возможности, отпустили. Надо пообещать… — Люди, это он убил отца Зонария! Я видел, как он с «Брегги» стрелял! Вяжите бунтовщиков, и вам ничего не будет. Иначе вас покарает…
— Уже покарал! — потемнев лицом, произнес Халкос. Перед ним как раз проносили тело Маргиада в слипшемся от крови мундире. Лицо было торжественно-спокойным. Если б не смертельная бледность и развороченная пулей височная кость, он мог бы показаться живым — разве что прилегшим заснуть. Увы, рядом не оказалось чудо-целительницы Гердис, да если б и была… Только Богам дано… по крайней мере, было дано… воскрешать мертвых. — Только ты одного не учел… Теано… Карать и мы умеем.
Сагони не заметил, как в руках офицера появился пистоль. Палец медленно, будто смакуя каждое мгновение, выбирал свободный ход курка. В сгустившейся тишине коротко грохнул выстрел, сверкнуло, опаляя лицо Теано, пламя, дернулась, разбрызгивая кровь и мозги, простреленная голова… Тело коротко дернулось в конвульсии и бессильно распласталось на земле. Остальные пленники боязливо отползли.
— Тоже мне, каратели! — буркнула одна из немногих в толпе работников женщин. Лет тридцать, не больше — только кажется, будто ей далеко за сорок. Тяжелый труд, нужда, наверняка — пьяница-муж и нуждающиеся в поддержке дети до предела сократили ее молодость. Лицо бледное, губа закушена, только ноздри раздуваются в бессильной ярости. Наверняка тут у нее кто-то остался… — Да я на вас даже плевка пожалею! Мужчины, да чего мы ждем, пошли, посчитаемся с этими, в сером!
Расставшись с Мелиной (повесть «Когда камни кричат»), Рокетт отправился служить Темесе на юг, на материк Аркот. Он еще не знал, что его ждет: подлая, необъявленная война, враг, которому сочувствуешь и желаешь победы. И победы, которые никому не делают чести, потому что они не одержаны, а украдены.
Просто поветрие какое-то! Что не фантастика, почти обязательно — отстрел мутантов, как будто нет больше забав. А им ведь, мутантам-то, тоже больно и голодно бывает, они тоже жить хотят. Говорите, они жить мешают и пахнут плохо? А уж вы-то как им мешаете, особенно если арендуете старинный броневичок и отправляетесь в Резервацию поохотиться! Они, по крайней мере, из ваших детей чучела на камины не делают… Ну, а раз приехали охотиться, не удивляйтесь, что стали дичью сами. Ибо камень в руках храбреца — оружие.
Действие происходит в Мирфэйне, за четыре века до эпохи «Когда камни кричат» и «Краденой победы». В те времена, когда Церкви Единого ещё противостояли древние Храмы, и жрецы возносили молитвы таинственным Богам. Когда Империя Ствангар была в зените могущества, а величайшие маги мира выясняли отношения на поле боя. Собственно, именно застарелое противостояние Храмов и поставило мир на грань гибели. И только забытое в благополучные века последнее средство — Сила Мира — способно спасти этот мир от чудовищной катастрофы.
"Только пепел остался от великого Сколена" - напишут об этом времени выжившие. Страшная катастрофа разрушила великую державу, ее остатки раздирают на части бывшие наместники и ничтожные правители. Не стало великих воинов и императоров, города лежат в развалинах, голод и болезни косят уцелевших. Время железа и крови, предательств и героизма. Судьба страны оказалась в руках безвестной девушки, бросившей вызов кровавому королю Амори. Но чем станет ее жизнь и борьба - зарей новой жизни или мучительной агонией сколенского народа - зависит от человека из совсем другого мира.
"Только пепел остался от великого Сколена" - напишут об этом времени выжившие. Страшная катастрофа разрушила великую державу, ее остатки раздирают на части бывшие наместники и ничтожные правители. Не стало великих воинов и императоров, города лежат в развалинах, голод и болезни косят уцелевших. Время железа и крови, предательств и героизма. Судьба страны оказалась в руках безвестной девушки, бросившей вызов кровавому королю Амори. Но чем станет ее жизнь и борьба - зарей новой жизни или мучительной агонией сколенского народа - зависит от человека из совсем другого мира.
Прошлое — прошло. Обрушилось сгоревшими перекрытями, расстреляно картечью в упор, стерто с лица земли и осквернено фанатиками новых богов. Исчезло вместе со странами и народами. Но стоит случайно его потревожить — и оно напомнит, как сражались те, кто не могли победить, как умирали не отрекшиеся от своих богов. Как любили те, чья любовь поднялась над смертью и ненавистью.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.