Последний бой Йони - [73]

Давид попросил Шауля позвать кого-нибудь из сидящих в джипах на отвлекающей огневой позиции, чтобы они отправили Йони. Тут уже стали собираться заложники, желающие влезть в тот же джип и ехать к самолету. После перепалки джип высвободили у заложников и погрузили туда Йони. Рами, командир отвлекающей огневой позиции, повел джип к самолету. Сам Давид не мог сопровождать Йони, поскольку должен был заняться другими ранеными, а санитара, как известно, у него не было. Поездка в джипе была совсем короткой. Рами слышал, как Йони бормотал что-то невнятное.

Врачебная бригада четвертого самолета расположилась на полосах метрах в пятидесяти от самолета. Подготовку к приему раненых произвели спешно, с момента когда «геркулес» остановился и был спущен задний трап. Бригада заметила приближающийся джип, он проехал мимо и остановился у входа в самолет. Реанимационное звено, состоящее из двух врачей и фельдшера, сорвалось с места, медики подбежали к трапу самолета и тотчас занялись привезенным раненым. Автоматически произвели необходимые при реанимации действия: искусственное дыхание и массаж сердца, причем портупея Йони все еще висела у него на плече. Доктор Эран, командир медицинского персонала самолета, поспешил к ним. Подойдя, увидел, что раненый — Йони, и констатировал его физическое состояние — почти полную потерю крови.

Центральная установка по переливанию крови была наготове, кровь из пластиковых пакетов полилась под давлением внутрь, но все было напрасно: Йони был уже за пределами той черты, откуда можно вернуться. Два реанимационных врача взглянули друг на друга, понимая, что надежды нет.

— Тут ничего не поделаешь, — сказал один из них Эрану.

— Продолжайте, это Йони! — ответил Эран.

Эвакуация заложников, приостановившаяся было из-за выстрела с контрольной башни, продолжилась. Дан Шомрон торопил людей. Многие заложники по-прежнему были в шоке и не издавали ни звука. Муки велел им оставить вещи в зале и начать эвакуацию. Большинство послушалось, люди стали поспешно выходить через два выхода. Некоторые, однако, не желали расстаться со своим имуществом и потащили за собой свои сумки. Один из заложников, уже выйдя из зала, вернулся, чтобы взять свои пакеты duty free. Со своего места у входа в таможенный зал молодой офицер Рани видел, как заложники проходят по дороге к самолету. Из-за того что вышел из строя генератор, большая часть фонарей погасла, но гигантское пламя от взорванных во время акции «МИГов» и несколько горящих матрацев освещали окрестность и позволяли хорошо видеть происходящее. Рани поразило то, с каким упрямством заложники цеплялись за свое имущество. Амос Бен-Авраам, чьей обязанностью в тот момент было сосчитать заложников, пожаловался Муки, что ему никак это не удается.

Амнон Пелед подозвал Амира и попросил его кое-что объяснить по-английски одному из заложников, которым оказался командир самолета, капитан Мишель Бакос. Амир приказал ему и стоявшему рядом с ним авиаинженеру действовать согласно инструкции: оставить все вещи, надеть обувь и подойти к выходу из зала, откуда их возьмут на самолет, который всех эвакуирует.

Авиаинженер никак не мог найти своих ботинок. «Он ищет, подымает матрацы, одеяла, — ботинок нет как нет. Ночная темень, шум и выстрелы, а этот безуспешно ищет свои ботинки и уже уверен, что его здесь оставят, — рассказывает Амир. — Тем временем кто-то сообщил мне, что подвозят самолет… И я сказал ему: „Оставь ботинки и иди к двери“».

Тот так и сделал, но солдат, стоявший у выхода, увидел его босиком и велел вернуться назад и надеть ботинки. Авиаинженер снова подошел к Амиру. «Я даже тогда оценил комизм ситуации. В самом деле, я — двадцатидвухлетний солдат, а он — авиаинженер самолета, ответственный за триста человек, — жалуется мне, как ребенок воспитательнице в детском саду: „Он велел мне надеть ботинки!“»

Наконец комедия закончилась — инженер где-то нашел свои ботинки и вошел в самолет обутый, как положено.

Когда заложники стали выходить из терминала, снова раздался залп с контрольной башни. Бронетранспортер Шауля ответил сильным огнем, парализовавшим башню.

Когда в зале осталось всего несколько заложников, Амнон опять подозвал Амира и попросил его подойти к одной из заложниц, не говорившей на иврите. «Это была молодая девушка, рассказывает Амир, — возможно, одна из стюардесс, одетая минимально, поскольку ночью там было очень душно. Она сказала: „Я ранена“, — и показала мне небольшое рикошетное ранение. „Это пустяки, — сказал я ей, — вы можете идти“. — „Нет, у меня еще одна рана“. — „Где?“ — „Здесь“, — сказала она, показывая на интимное место, но открыть отказалась. Пришлось насильно осмотреть ее. „У вас два рикошетных ранения, — сказал я ей. — Вы вполне можете идти. Мы не можем тащить на плечах каждого, кому этого захочется. Пожалуйста, идите к двери, все будет в порядке“».

Но девушка реагировала истерикой, «была почти в обмороке», по словам Амира, и отказалась стоять на ногах. Тут терпение Амнона лопнуло. «Ладно, возьми ее отсюда…» — сказал он Амиру.

«Я взял ее на плечи, ну прямо как в кино — геройский солдат тащит девушку в одной комбинации в двенадцать часов ночи. Выхожу наружу, и вдруг у самой моей головы пролетает пуля. Я впервые в жизни слышал свист пули так близко, и это действительно было страшно. В уме мелькнуло: откуда стреляют? Если угандиец, отбежавший метров на триста, это значит, что первая пуля случайно пролетела близко, вторая окажется метра за три отсюда. Но если стреляют с башни, которая от меня примерно в тридцати метрах, то вторая пуля будет в голову. И я сказал себе: „Нет уж, из-за ее глупого упрямства умирать не собираюсь“. Я положил ее так, что, если бы еще раз выстрелили, пуля досталась бы ей». (Амир прибавляет: «Самое смешное, что я видел ее потом по телевизору и она сказала: все обо мне забыли, только один солдат, герой, забрал меня и спас».)