Последний бой Йони - [55]

Во время ожидания в Лоде врач Части Давид узнал, что его санитара решено не брать в Энтеббе. Лишь в последний момент, как видно, выяснилось, что в атакующем отряде есть лишний человек. Давид был недоволен этим решением. Оно означало, что ему самому придется больше заниматься пострадавшими как санитару, чем как врачу. «Я совершенно не сомневался, что мне будет не хватать санитара, чтобы оказать помощь раненым, — рассказывает Давид. — Йони был занят. Я подошел к нему и сказал: „Это ошибка“. Но он отрезал: „Вопрос закрыт“, — и этим кончил дело… Я понял, что причина в Алике. Алик — старый добрый солдат, на которого Йони полагался в момент боя, и он решил его взять».

Йони объявил вооруженным силам Части, что вскоре они полетят в Шарм, а оттуда через некоторое время — в Энтеббе. В этот промежуток времени собираются члены правительства, объяснил он, и решают, утвердить или нет операцию. Он добавил несколько руководящих указаний, касающихся операции, но самые главные напутственные слова солдатам оставил напоследок, до Шарма.

Уже поднявшись к себе во второй самолет, Шауль Мофаз, командующий силами круговой обороны, окончательно договорился с пилотом Нати о световой сигнализации, с помощью которой Нати даст знать, когда разомкнуть цепи, открыть двери и т. п. Откладывать такого рода согласования на последний момент было, конечно, очень нетипично как для авиации, так и для Части, но они наконец впервые смогли поговорить.

В это время в Лод прибыли Шимон Перес и начальник Генштаба. Они ушли с совещания министерской группы, чтобы присутствовать при вылете вооруженных сил. Перес рассказывает в своей книге, что в Лоде к нему тут же обратились командиры отрядов с вопросом: утвердит ли правительство операцию? Дан Шомрон сказал Пересу: «Шимон, не беспокойся, все пройдет благополучно». «А Йони, — рассказывает Перес, — подошел, чтобы пожать мне руку и сказать, что план — на все сто»[70]. Перес и Гур побыли в Лоде несколько минут и поспешили вернуться в Тель-Авив, где должно было начаться заседание правительства.

Йони и Ави еще успели поговорить о новых разведывательных данных и их значении. «Поступил новый материал с разных сторон, — рассказывает Ави, — поговорили и об этом, а под конец — уже вот-вот начнут подыматься на самолеты — Йони мне сказал: „Лети со мной до Шарма“. Я говорю: Йони, я здесь без ничего [без патронташа и оружия], а ты мне говоришь: лети до Шарма? Из Шарма вы улетите, а я останусь? Это не годится. В конце концов я убедил его, что нет смысла мне лететь с ними до Шарма. Пошел с ним к машине, чтобы взять его патронташ и сумку со снаряжением. (Йони просил при этом шофера Части, который привез их в Лод налить воду во фляжки, поскольку не успел этого сделать раньше, и попрощался с ним.) Договорились, что я возьму к себе его машину и вернусь с ней в Лод завтра утром, чтобы забрать Йони назад в Часть после операции.

Пожали друг другу руки… и я пожелал ему успеха. При этом я почувствовал, думаю, что и он тоже, — что это не просто рукопожатие, что оно значительнее, чем при обычном прощании. На лице его была улыбка — не веселая, а многозначительная улыбка. Он еще успел мне сказать: „Сделай все, как мы договорились, чтобы не упустить время в другом деле“».

Янош тоже попрощался там с Йони. «К себе в самолет Йони поднялся последним. Я стоял у входа в самолет. Обменялись рукопожатием. Я ему сказал: „Не беспокойся — если что-то случится, мы позаботимся о вдовах“. Конечно, это было сказано больше в шутку, чем всерьез. Я не думал о том, что он погибнет, не вернется. Ни в коем случае не промелькнуло даже на миг сомнение в том, что он уцелеет. Он мне сказал: „Будет порядок, и передай ей привет“. Или: „Береги ее“, — что-то в этом роде, подразумевая Брурию. Это, по сути, была последняя наша встреча».

В тринадцать двадцать по очереди вылетели четыре самолета «геркулес» и с ними пятый, взятый в Шарм в качестве запасного. Пять самолетов взлетали с промежутком минут в пять и в разных направлениях, чтобы не создалось впечатления, что готовится акция, связанная с определенным объектом. На некотором расстоянии от Лода все повернули на юг, в направлении Синая. Отрезок пути до Шарма первый самолет вместо Шани вел Рам Леви для дополнительной тренировки в вождении самолета, который он давно не пилотировал. Перед взлетом обнаружились отдельные неполадки в системах, хотя Шани позаботился о том, чтобы отремонтировать четыре предназначенные для дела самолета и заменить или исправить в них любую ненадежную деталь. Неполадки были быстро ликвидированы, но у Леви осталось неприятное чувство.

Во время полета царило полное молчание в радиосвязи, в основном из-за присутствия русских разведывательных кораблей у берегов Израиля. Летели на очень небольшой высоте, чтобы не быть обнаруженными иорданскими радарами. Из-за летней жары и низкого уровня полета он сопровождался непрерывной качкой, отчего солдат сильно тошнило и рвало. «Это было ужасно. Я много летал на „носорогах“, но полет в Шарм был гораздо тяжелее всех прежних, — вспоминает один боец. — Сидели в джипе, и порой наши головы от толчков самолета ударялись в потолок. У меня было чувство, что, когда мы прибудем в Энтеббе и спустят трап самолета, мы все ляжем на посадочной полосе, не в силах двинуться с места»