Последний бой Йони - [5]
Все это снова возникло перед моими глазами у ее могилы, я смотрю на Йони, поглощенного своей работой. Берет в кармане, лоб покрылся потом, рот сжат с характерным выражением упорства, в глазах печальная дума. Он бы с ней посидел, сказал я себе, наклонился бы, чтобы поцеловать ее в лоб, взял бы за руку, поговорил бы с ней, пусть бы она даже ничего не понимала. Я беру другую лопату и помогаю ему зарыть могилу. То же делают и двоюродные братья, а люди из похоронного общества остались без дела — стоят в стороне.
Когда я размышлял о Йони спустя пять лет, в машине по дороге в Иерусалим, удаляясь от Части и от церемонии смены караула, я объяснял свой поступок тем, что меня одолела тоска: как это так, мне, его брату, пришлось бы продираться сквозь стену из офицеров и секретарш, чтобы поздравить его наедине! Но теперь, когда я пишу эти строки, я знаю, что не это было причиной моего побега. Причина была связана с молодым офицером, которого я увидел тогда у кухни, он стоял и слушал с веселой улыбкой подстрекательские слова против своего командира, и по глазам было видно, что они его забавляют.
Глава 2
Высушенные просторы Синайской пустыни сменились зелеными плантациями, засаженными пространствами сектора Газы и поселениями района Лахиш, наконец показалась белая полоса волн, разбивающихся у берега, и жилые массивы прибрежных городов, над которыми с востока возвышались голые холмы. Такой вид открылся Йони в четверг 1 июля 1976 г., когда он в поддень летел в центр страны на самолете, специально посланном утром в Синай по распоряжению командующего Оперативным отделом, чтобы ускорить прибытие Йони. Рядом с ним сидел Ави, офицер разведки Части, все последние дни и ночи находившийся рядом с Йони. Весь тот год они проводили вместе долгие часы, когда одни рабочие сутки переходили в другие. Часто им случалось и в субботу, за чашкой кофе, склоняться над картами и аэрофотосъемками, разложенными в квартире Йони, подробно разрабатывая планы, продлевая и без того перегруженные будние дни. Их ежедневное общение было связано с армейскими делами, но со временем, кроме общей сферы интересов, возникли также высокая взаимная оценка и личная симпатия.
Сейчас, в самолете, Йони обменялся с Ави несколькими словами и, глядя вниз на землю, отдался свободному течению мысли. Возможно, пытался немного вздремнуть, зная, что не найдет для этого времени, когда вернется в Часть. Позади была рабочая неделя без сна, полная событий. Впереди, похоже, новое задание. Хотя шансы на его выполнение близки к нулю, одна мысль о нем разжигала воображение. И оно подсказывало, что, если снимут узду, позволят дерзнуть, совершится дело, о котором и в последующих поколениях будет помнить народ.
События, связанные с захватом заложников, сопровождали Йони все последние дни, но до четверга оставались на обочине его дел, поскольку он был занят выполнением важных, до сих пор засекреченных заданий. Когда в воскресенье 27 июня группа палестинских террористов захватила самолет, в Части было объявлено обычное для таких случаев состояние боевой готовности. Было известно немногое — только то, что террористы захватили в небе Европы самолет «Эр Франс» и что около трети пассажиров — израильтяне. Самолет следовал рейсом Лод — Париж и был захвачен ближе к середине дня, после остановки в Афинах. Йони, находившийся во время захвата далеко от Части, был проинформирован оперативной службой Генштаба. В соответствии с полученной информацией он, в свою очередь, проинструктировал по телефону майора Муки Бецера, дежурного командира Части и потому ответственного за состояние боевой готовности, — кое-что обсудил с ним и убедился, что офицеры и различные военные силы и средства прибудут куда потребуется.
— Послушай, — сказал Йони под конец одной из бесед с ним, — подготовь, пока не поздно, все что сможешь.
Через несколько часов после захвата самолета Муки с Отрядом вызвали в Лод. После того как самолет приземлился в Бенгази, Ливия, и уже вылетел оттуда, в страна готовились к возможному его появлению в Израиле. Но самолет проследовал не на восток, а повернул на юг, в глубь Африки, и бойцов Части вернули на базу. Йони снова позвонил Муки, чтобы выяснить обстановку, и получил от него краткий отчет.
— Как это выглядит сейчас? — спросил Йони.
— Пока находимся в состоянии боевой готовности и ждем террористов. Нас снова вызывают в Лод.
Йони распорядился послать в Лод бойцов с Ифтахом, заместителем командира Части, и сообщил, что тоже прибудет в Лод и встретит их.
Йони пробыл там несколько часов, после чего заехал в Часть и посовещался там с Муки, Ифтахом и другими офицерами. Он кое-что изменил в плане и в составе отряда для прорыва в самолет. По окончании встречи Йони вернулся к другим своим боевым занятиям. В Части же продолжалась обычная деятельность, но при этом сохранялось состояние боевой готовности, поскольку нельзя было предугадать, останется ли самолет в Уганде, где он тем временем приземлился, или отправится куда-нибудь еще.
На этом этапе, к понедельнику 28 июня, еще не были известны требования террористов, принадлежавших к группе Вади Хадада. Было ясно одно, свои условия они выдвинут в ближайшее время, от их выполнения будет зависеть сохранение жизни двухсот сорока одного заложника. Сами заложники с момента приземления в Энтеббе находились около полусуток в самолете компании «Эр Франс», а после полудня понедельника были переведены в главный зал ожидания старого здания терминала. В прошлом это здание обслуживало всех прилетавших в Уганду и улетавших из нее, включая израильтян, которые служили в Уганде в конце шестидесятых — начале семидесятых годов. С тех пор как в 1973 г. израильтян изгнали из Уганды, летное поле увеличилось, прибавилась новая длинная взлетная полоса, а в западной части поля на невысоком холме, километрах в двух от старого терминала, были построены новый терминал и контрольная башня. Старый же терминал оставался заброшенным, и террористы решили использовать пустое здание, загнав туда заложников.
Захватывающее действие романа "Итамар К." (1998) происходит в сегодняшнем Израиле. Неожиданное сочетание гротеска и реализма, живо напоминающее Кафку, - основное средство, которым пользуется автор, изображая столкновение между молодым независимым киносценаристом и интеллектуальным истеблишментом, безраздельно властвующим в израильском искусстве. Роман предваряют четыре рассказа из сборника "Спасатели", персонажи которых - дети. С мягкой иронией в духе Шолом-Алейхема Идо Нетаниягу представляет читателю четыре разных характера, создавая обобщенный образ "антигероя", из которого как бы вырастает Итамар, главный герой романа.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга, которую вы держите в руках, была написана на иврите и стала в Израиле бестселлером и сенсацией. Гиора Ромм был израильским военным летчиком-асом. В 1967 году, в ходе Шестидневной войны, Гиора Ромм, двадцатидвухлетний лейтенант, сбил в воздушных боях пять МиГов. Несколько месяцев спустя он был сбит над египетской территорией и попал в плен. Одиночество — автобиографический рассказ Гиоры о плене, пытках, допросах, освобождении и возвращении в строй.
В новую книгу Владимира Фромера вошли исторические и биографические очерки, посвященные настоящему и прошлому государства Израиль. Герои «Реальности мифов», среди которых четыре премьер-министра и президент государства Израиль, начальник Мосада, поэты и мыслители, — это прежде всего люди, озаренные внутренним светом и сжигаемые страстями.В «Реальности мифов» объективность исследования сочетается с эмоциональным восприятием героев повествования: автор не только рассказывает об исторических событиях, но и показывает человеческое измерение истории, позволяя читателю проникнуть во внутренний мир исторических личностей.Владимир Фромер — журналист, писатель, историк.