Последний бой Йони - [48]

Вскоре после этого, в ходе военных действий, Йони услышал по рации, что ранен Йоси Бен-Ханан, командир танкового батальона 7-й бригады Яноша. Случилось это после того, как его атака на Тель-Шамс была отбита. Тот, кто не пострадал во время атаки, отступил, поврежденный танк Йоси остался под холмом, а раненый Йоси, истекая кровью, лежит неподалеку на земле, выброшенный из танка взрывной волной в момент попадания. Водитель танка, хотя сам не пострадал, предпочел остаться со своим раненым командиром и заботиться о нем. Йоси удалось сообщить о себе в последний момент с помощью бипера, который дал ему за день до того Йони. Два танкиста остались в одиночестве, на занятой сирийцами территории. Возвращение сирийских солдат на холм было только вопросом времени. «Мы, отряд Йони, ели солдатский паек у компункта Яноша, командира бригады. Следили по рации за боем и вдруг слышим, что Йоси ранен, танк его поврежден, надо его спасать»[65]. Йони сообщил Яношу и Рафулю, что он намерен со своими солдатами спасти Йоси. Йони не мешкал ни минуты. С ним пошли Муки, Гиора, Шай и другие офицеры и солдаты, всего человек двенадцать. Они сели в два бронетранспортера. «Мои товарищи, — рассказывает Шай, — офицеры седьмой бригады, сказали: „Слушай, Шай, это самоубийство — то, что вы собираетесь делать, это безумие“. — „Молчи! — сказал я одному из них. — Не говори этого при солдатах“». Два бронетранспортера сперва поехали по следам гусениц, которые оставил танковый отряд Йоси, а под конец двигались в направлении пламени — там полыхал подбитый сирийский джип. Наступили сумерки, и к склону холма прибыли уже в темноте. Вышли из бронетранспортера, а дальше — бегом, пока не обнаружили Йоси. Йони приказал обследовать при слабом свете израильские поврежденные танки, чтобы убедиться, что в них нет людей, и погрузил Йоси на носилки. Ну а потом мы поспешили оттуда убраться. Вскоре после этого туда явились сирийцы, которые оттащили в Дамаск израильские танки, а с ними, как видно, тела танкистов, не замеченные бойцами части.

«Прибытие Йони с его людьми решило мою судьбу, — говорил Йоси много лет спустя. — Я обязан ему жизнью»[66].

Сразу после войны Йони навестил Йоси в госпитале, а затем написал ему письмо. В письме, в котором Йони хвалил качества Йоси как командира в бою, нет ни малейшего намека на этот спасательный рейд. Среди прочего, там написано следующее:

«Я рад был услышать из окутавшего тебя гипса, самое главное для тебя: что ты здесь и что ты жив… Ты мне напомнил мое состояние, когда я лежал в больнице Рамбам после Шестидневной войны; вокруг меня суетились врачи, сомневаясь, будет ли работать моя левая рука, а мне казалось, что они беспокоятся о совершенно второстепенной вещи. Ведь главное жить, а все прочее — побочно».

Мысли мои несутся и отмеривают версты по пути к последней атаке Йони в Энтеббе. Вот что он сказал мне во время нашего с ним разговора за год-два до своей гибели. Я пытался убедить его иначе относиться к собственной жизни, а Йони, в момент откровенности, сказал, что не может принять моего совета, поскольку мы с ним по-разному смотрим на жизнь. Какой смысл серьезно думать про «завтра» и действовать «разумно» — так он сказал, — если ему не известно, будет ли он вообще жив, когда придет «завтра».

«Моя жизнь принадлежит только мне, как и моя смерть», — сказал Йони Биби за несколько лет до того. Это было перед «Сабеной», другой операцией по спасению заложников, когда арабские террористы захватили самолет и посадили его в Лоде. Йони прибыл на место акции за несколько минут до ее начала. Биби уже был снаряжен и готов к атаке со своими солдатами. Йони, который во что бы то ни стало желал принять участие в сражении, требовал, чтобы его взяли вместо Биби (был постоянно действующий приказ, запрещающий двум братьям участвовать вместе в одной акции). Когда Биби возразил: не будет же он сидеть в стороне, когда его бойцы сражаются! — Йони ответил: «Да, ты прав, значит, будем участвовать оба». — «Йони, подумай о наших родителях. Подумай о том, что с ними будет, если мы оба погибнем в акции», — пытался убедить его Биби. И Йони ему ответил так, как ответил, — что он хозяин своей жизни и смерти.

Но Эхуд, командовавший операцией, не утвердил участие Йони, и досада Йони тут же сменилась другими чувствами, когда он после боя увидел раненого Биби.

До сих пор поражаюсь, как удалось Йони взять меня с собой на другую акцию. Целью этой операции по захвату сирийских полковников был обмен военнопленными между нами и ими, освобождение наших моряков и летчиков, томившихся в сирийской тюрьме. (Йони командовал этой акцией. Этот факт, конечно, фигурирует в документах операции, но он искажен в различных публикациях, появившихся после нее. Как в любой операции, здесь был тыловой командный пункт, который возглавлял другой офицер (подполковник Эхуд Барак), старший по званию из участников акции, но командиром операции на месте был Йони.) Мое участие потому, может быть, было легче скрыть, что нас с товарищем поместили во фланговый блокирующий отряд. Я видел Йони во время операции только на мгновение, но этого было достаточно, чтобы почувствовать, какое влияние он оказывал на бойцов в минуты боя — и взглядом, и тоном. Роль нашего блокирующего отряда под командованием Муки была побочной, и при основной акции — захвате сирийцев и ливанских жандармов — мы не присутствовали. Главный отряд во главе с Йони и его заместителем по операции Узи проник на ливанскую территорию и направился на запад, к намеченному месту захвата — туда двигалась колонна сирийских офицеров. Отряд остановился на обочине шоссе — будто они люди гражданские и у них что-то сломалось в машине. Дозорная группа сообщила Йони, что произошло осложнение: колонна офицеров задержалась возле ливанских крестьян, как видно что-то заподозривших, и стала разворачиваться назад. Как всегда в таких случаях, Йони точно знал, что надо делать. Он отдал приказ быстро сесть в гражданские машины. После короткой погони сирийцев догнали и в перестрелке одолели их и ливанское сопровождение.