Последний бой - [6]

Писатель стремится разобраться в первопричине негативных явлений, вскрыть корни их.

Нужны были высокие показатели, и их выбивали любыми путями. Превратно истолковывалось само понятие чести. Ложь культивировалась, вырастала в огромный ком. Люди привыкли к ней. Затухала инициатива: зачем думать, когда начальство «шевелит мозгами»? Общая инерция приводит к тому, что у рабочих совхоза утрачивается чувство хозяев земли. Каждый о себе печется, расцветает потребительство. Многие убеждены: все само собой образуется, «не выполним план — так выкрутимся, а и не выкрутимся — так все равно не пропадем». И выкручиваются. За счет приписок, скрытых земель и в результате — убогих урожаев.

Есть, есть в «Жаналыке» и честные люди. Это и Мамутов, и Аралбаев, и Худайберген... Но и их приучили молчать. На Востоке бытует поговорка: «Незрячего ведет зрячий». Прав писатель: сколько лет зрячих, словно слепых, водили зрячие же и убеждали: «вы не видите». И — не видели. Старались не видеть. Срабатывало «возвышенное очковтирательство», срабатывала «система» сержановых, угнездившаяся в большом и малом. Разве и наш слух не услаждали дутыми цифрами?.. Да, «Жаналык» — малая модель общества застойных лет. Ту же по сути ситуацию наблюдаем и в романе украинского писателя Ю. Мушкетика «Рубеж». За успехами гремевшего на всю страну председателя колхоза Пароконя — завышенные показатели, скрытые земли, низкие урожаи. Та же «система», пустившая глубокие корни...

Жаксылык Даулетов, новый директор совхоза «Жаналык», — а это во многом рупор идей самого автора — понимает: дух Сержанова в хозяйстве живуч, «каждый участок отражает его систему, каждый бригадир — маленький Сержанов». Жаналыкцы представить себе не могут, что «Сержанов уйдет, а хозяйство останется, скорее наоборот».

Снова повторю: роман писался до свежих перемен, но как остро подняты в нем проблемы, о которых сейчас говорим в полный голос. Писатель устами своих героев — Даулетова, Шарипы, наконец, впрямую, «от автора», оперируя цифрами, выкладками, фактами, показывает, к чему ведут забвение принципов демократии, беспрекословное подчинение «вершителям судеб». Трудно выходят из этого состояния люди. Сейчас видим — как это трудно... Жаналыкцы приучены к согласию во всем и вся, к призывным речам. Не узнаем ли в них себя и мы?..

Роман предварил тот разговор, который идет сейчас у нас в стране — в печати, в литературе — в полный голос. В самом воздухе, которым пронизана книга, витает слово «перестройка». Ее настоятельную необходимость понимает и Даулетов. Жаксылык Даулетов — специалист по нравственной экономике. Не правда ли, эти два слова мы не часто соединяли вместе. Нравственность и экономика долгие годы жили в отрыве друг от друга. Отсюда наши многие беды...

Связана с нравственностью и актуальнейшая в наши дни экологическая проблема. Тема природы всегда нравственна, отношение к природе выявляет человеческое в человеке. На слуху у всех «Прощание с Матёрой» В. Распутина, «Царь-рыба» В. Астафьева, «Плаха» Ч. Айтматова... В роман Тулепбергена Каипбергенова входит тема Арала... Я вспоминаю, как на одном из писательских пленумов прозаик страстно выступал в защиту Арала. Съеживается море, этот добрый бездонный «котел», искони кормивший каракалпаков рыбой, спасавший предков от голода в неурожайные годы. Иссыхает Амударья, источник, вспоивший древнейшие цивилизации Востока. Ветер несет на обезвоженные земли соль. Меняется климат Приаралья... Причина — наше расточительство. Перестали «считать» воду... Об этом говорит автор романа устами гидролога Шарипы.

Спор двух братьев — Нуржана и Ержана Сержановых — спор мировоззренческий. Нуржан, рыбак, берёг Арал, боялся обесплодить его, всегда стремился «долг» отдать, тот, что во имя добра люди призваны отдавать друг другу. Нуржан — хозяин на Земле, в отличие от Ержана, временщика.

Спор братьев — спор добра и зла, что рядом соседствуют, об этом и говорила когда-то внуку, Жаксылыку, старая Айлар. Вывод, к которому автор подводит нас: «Зло и добро, с которыми сталкиваемся, не со стороны являются к нам..., так перепутаны, что не сразу и разберешь, где кончается одно и начинается другое. Они не только в одном ауле, они в одном человеке порой уживаются. В одном поступке».

Само имя Даулетова символично. Жаксылык — значит «доброта». Так каким должно быть добро? Всепрощающим? С «кулаками»?.. И что такое — добро? зло?.. Не есть ли зло одичавшее, распущенное добро? Сплошь и рядом: пекутся о благе, а дело злом оборачивается. Ведь и Сержанов, и герой Мушкетика искренне верили, что творят добро, пользу.

Даулетову, наконец, открывается, почему старая Айлар говорила, что родина добра и зла — их аул. Да, два человека живут в каждом их нас. И «наша лень, разгильдяйство, чванство и дурь наша способны иссушить моря, поворотить реки, изменить климат половины планеты... И, напротив, наша добросовестность, наш труд, ум, честь способны растекаться по всей земле и многих осчастливить».

Могут, могут упрекнуть писателя в назидательности, в «чистой» публицистике. В этих раздумьях Даулетова, в страстных речах Шарипы мы действительно слышим голос самого автора. Но это не умаляет значения романа, его гражданского звучания.