Последний барьер - [42]

— А теперь посмотрите сюда! — говорит она. — Вот это наш материал. Посуду делают на гончарном круге, у вас пока его нет, поэтому эти кружки я принесла с фабрики, чтобы вам показать. — Она берет сверкающий коричневатой глазурью готовый образец и ставит рядом с неказистой сырой глиняной кружечкой. — Видите, размером они не отличаются, только эта без ручек и по бокам нет улыбающихся чертиков.

Вот сейчас вы и долепите то, чего не хватает, и все будет в порядке.

Мальчишки глядят на бурую кружечку и сравнивают ее с ярким готовым кубком, на боках у которого, раздувая круглые щеки и прищурясь, в широкой улыбке, на них глядит добродушная рожица лешего.

Сравнивают и отворачиваются. Руководительница сказала, что они сделают что-то вроде этого. Шутить, конечно, можно, но надо меру знать.

— Все еще сомневаетесь? Посмотрите! — Марута Сайва придвигает поближе пластмассовое ведерочко с водой, кладет на стол кусок фанеры и от большого кома отщипывает немного глины. — Сперва делаем ручку! — говорит она, а у самой пальцы быстро и ловко раскатывают по фанере глиняную колбаску, приподнимают ее и выпускают. Колбаска падает, один конец сплющивается, на другом образуется изящный изгиб.

И вот ручка уже прилеплена к банке, пальцы слегка обжимают и приглаживают места присоединения.

— А теперь — леший! Делаем щеки! — И два шарика глины прижаты сбоку к кружке…

— Брови! — Два тоненьких валика изгибаются над щеками…

— Глаза! — Из-под бровей уже глядят два выпученных глаза, палочкой она делает в них по углублению, растягивает пальцами — получается прищур. А один глаз, кажется, даже подмигивает…

— Рот! — К нижней части кружки прилеплена колбаска в форме полумесяца…

— Нос! — Палочка выдавливает ямку между глаз, пальцы вминают туда объемистый нос картошкой.

Ребята смотрят, незаметно для себя тянутся все ближе, кто-то уже встал со стула и оказался рядом с Сайвой. Ее пальцы творят чудеса. Движутся легко, словно играючи. Кружка, ком глины, палочка, кружка, ком… Временами рука делает движение к ведерку с водой. И из глины вырастает улыбающийся чертик, совсем как живой.

— Волосы и бороду делаем гребешком. Вот так. — Сайва берет обычную расческу и проводит ею бороздки между рогами и на подбородке, затем ставит кружку на ладонь и высоко поднимает. — Готово!

— Шесть минут! — объявляет Киршкалн, глядя на часы. — Преклоняюсь перед вашим талантом.

— Во сила! — У кого-то восхищение переливается через край. — Все равно как в цирке!

Сайва слегка рдеет от таких похвал.

— Скоро и сами сможете. За работу! Разберите подставки! Раздай! — Она придвигает стопку фанерок ближайшему к ней воспитаннику. — А теперь каждому по баночке и по комку глины.

Ребята не успевают ни запротестовать, ни пуститься в рассуждения, как перед каждым на столе уже лежат необходимые материалы. И сразу воцаряется напряженная атмосфера дела.

— Значит, сперва — колбаску.

— Нельзя ли и мне попробовать? — подходит к девушке искренне заинтересовавшийся Киршкалн.

— Пожалуйста.

Пристроившись в конце стола, воспитатель, так же как его ребята, неуверенными движениями принимается раскатывать вязкую, приятно холодящую руки глину. А Сайва тем временем прохаживается вдоль стола и глядит, что выходит у ребят.

— Не так! Локти растопырь и действуй кончиками пальцев. И не жми так сильно.

Калме наклоняется к воспитателю и шепчет на ухо:

— Мне кажется, дело пойдет. Я опасалась, как бы ребята не начали дурачиться, но им просто некогда.

Марута, как я вижу, умеет обращаться не только с глиной, но и с людьми.

— Золотая девушка, — так же шепотом отвечает Киршкалн. — Придется украсть ее с этой керамической фабрики.

Зумент нехотя тоже раскатывает на своей фанерке комок глины. До сих пор руководительница уделила его персоне внимания не больше, чем остальным. Это неприятно и оскорбительно. Если сейчас не дать почувствовать, что он личность незаурядная, то потом будет поздно. Когда Сайва подходит ближе, он улыбается ей и приятным голосом спрашивает:

— Вы, может, прилепите мне эту сосиеку?

— Ее надо прилепить не к вам, а к кружке. И самому. Возьмите.

Зумент берет банку, а Сайва, взглянув на скатанный им валик, сухо говорит:

— Слишком толстый и неровный. Посмотрите, как у других хорошо!

И она идет дальше.

Зумент скис. Неужели у чувихи на уме одна глина? Он глядит вслед руководительнице. Ножки хороши, и фигурка что надо. Еще немножко покатав глину, Зумент снова пристает с вопросом:

— А теперь как — в самый раз?

— Посмотрите на образец и сравните! — отзывается Марута, даже не поднимая головы. Она наклонилась к Мейкулису. Ну и нашла же! — Ты слишком тонко раскатал.

Мейкулис глядит на свою работу.

— Сложи вдвое и раскатай снова!

Мейкулис послушно делает, что ему говорят, а снова раскатывает. Он знает, что ничего не получится, но раз воспитатель сказал, значит, надо сидеть и левить. Еще хорошо, что Зумент в другом конце стола, а то уже схлопотал бы тычка в бок за плохую работу.

Мейкулис боязливо озирается и снова опускает голову.

— А теперь можно прилеплять? — Зумент делает очередную попытку привлечь к себе внимание.

— Прилепляйте!

— Нет у меня таланта!

— Тут и не надо никакого таланта.