Последний апокриф - [15]
!..
60…Но сейчас на Сан-Марко в неге лучей заходящего солнца Луизе совсем не хотелось въезжать в Бесконечность: того гляди, въедешь – а как еще выедешь!
– Короче, папаша, чего надо делать? – спросила она, лениво зевая и сладко потягиваясь.
– Да смотаться в Москву! – молвил Князь Тьмы (как бы так, невзначай!).
– В Москву?! – возвращаясь в ХIV век, простонала Луиза. – Как в Москву (сама мысль о поездке в Москву в самый разгар татаро-монгольского ига казалась нелепой!)?
– Не дрейфь, – успокоил ее Сатана…
61…Как оказалось, папаша всего-то ее попросил охмурить в Москве (образца ХХI века, по счастью, а не ХIV!) некоего крупье по имени Джордж Капутикян. Луиза, понятно, кивнула: мало чего тогда понимая – она тем не менее тут поняла, что папаша зря не попросит!
«Тоже еще работенка, – скулила она про себя, – охмурять старого армянина!»
– Ну, заметано, что ли? – ласково полюбопытствовал Черт.
– Ладно! – вздохнув, промямлила ведьма (у нее сама мысль о семейной жизни вызывала смешанное чувство отвращения и тоски!)…
62 …Царские звезды над вечной Венецией поблекли!
– …Я буду тебя дожидаться – во-он там! – Сатана простер длань и неопределенно пошевелил изуродованными солями пальцами. – В общем, там… – повторил Он лениво, – у крайней аркады Новых Прокураций, в таверне хромого де Билла, за колченогим столом, у фонтана.
Автоматом она обратила взор в указанном направлении.
– Пока не ищи, де Билл еще не родился! – со скукой заметил Черт.
Занималась заря.
Гугукали голуби.
Летучие рыбки резвились в канавах.
Кричали чайки.
Квакали лягушки.
– Мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем! – про себя как бы пробормотал Сатана.
– Зачем? – улыбнулась наивно Луиза.
– Затем! – без улыбки ответил Князь Тьмы.
Папашин революционный настрой показался ей странным: она ничего не хотела менять – ни в себе, ни вокруг.
Но признаться в сомнениях не отважилась.
– Многого лучше не понимать! – авторитетно заметил Бес (опять он читал ее мысли!). – А то вдруг такое поймешь!..
Вот это напутствие Черта ведьма выучила наизусть, как стихи, и повторяла, как молитву, по утрам, проснувшись, и вечером, перед сном – при том она всегда вспоминала доброе лицо злого отца и его неглупую мудрость: многого, дочка, лучше не понимать!..
63 …И вот спустя семьсот лет после той знаменательной встречи в Памье Отец-Сатана, в нарушение протокола, самолично встречал ведьму-дочь со змеиным яйцом на груди в приморском аэропорту Тревизо (а не у крайней аркады Новых Прокураций, в таверне хромого де Билла, как обещал, за колченогим столом!) – так Ему не терпелось поскорее получить то, за чем Он ее посылал…
Но вернемся, однако, в Китай, к Иннокентию…
64 …Иннокентий, пригнувшись, под натиском встречного песчаного ветра упорно преодолевал страшную пустыню Гоби.
Уши, глаза, ноздри и рот залепил песок, каждый шаг доставался ценой невероятных усилий – но он шел, однако, и шел, преодолевая трудности.
Была, впрочем, минута, когда он не выдержал и заглянул в образок.
«Папаня, держись!» – попросила дочурка (тонкий ее голосок потонул в вое ветра!).
«Чтоб ты пропал!» – простонала Аленушка (и ее крик затерялся в зыбучих песках!).
Иннокентий вернул образок на грудь и продолжил путь…
И еще, не забыть, из жития Иннокентия…
65 …Итак, сладкий сон, именуемый жизнью с Аленушкой, длился для Иннокентия целых три года.
Или, точнее, всего-то три года!
По истечении этого срока он открыл дверь на грубый стук генерал-лейтенанта МВД (тот, понятно, стучал – потому что звонок не работал!).
Наконец Иннокентий столкнулся лицом с этим рылом.
Наконец он увидел воочию человека, кинувшего несчастную Аленушку на ветру, у столба, посреди заснеженной улицы.
Наконец он представил, как вдруг объяснит человеку в лицо, как тот был не прав!
– Любимый! – надрывно из-за спины Иннокентия проголосила Аленушка.
– Я! – тонким и мерзким фальцетом откликнулся генерал-лейтенант.
При виде, однако, Аленушки, виснущей на чудовище, наш герой рухнул на пол без чувств (но, впрочем, он видел, как они через него перешагнули, и потом еще слышал сквозь забытье, как они между собой ворковали!).
– О, мой генерал! – лепетала Аленка.
На что генерал отвечал:
– Точно так!
– Жить без тебя не желаю! – кричала она.
– Не живи! – соглашался военный.
Малютку Софи между тем удивило, что мама целует не папу, а также – что маму целует не папа!
В три года каких-то вещей – не понять!..
– Ты хорошая девочка! – плакал ребенок над Иннокентием (бывало, он брал ее на руки и называл хорошей девочкой!).
– Вот он, Соня, отец твой! – шипела ей злобно мать с генеральской груди.
– Папаня – хорошая девочка! – настаивала на своем кроха, ползая вокруг Иннокентия.
Со злости Алена покрылась коростой: с одной стороны, орать на ребенка считалось непедагогичным, но, однако же, ей в эту минуту было не до педагогики!
– Вот твой папуля! – мычала она сладострастно, зацеловывая пришельца.
– Папаня! – упрямилась девочка, тыкая пальчиком в Иннокентия.
И тут генерал ремень расстегнул на штанах галифе.
– Твою как бы мать, – произнес он, мучительно подбирая правильные слова.
– Полковник! – пролепетала Аленушка, обуреваемая одновременно чувствами матери и женщины.
Место действия: у фонтана случайных и роковых встреч, в парке нашей жизни. Ночь. Из гостей через парк возвращается семейная пара, Туся и Федор. Федор пьян, Туся тащит его на себе. Он укоряет ее, что она не понимает поэта Есенина и его, Федора.Тут же в парке нежно и пылко обнимаются двое влюбленных, Оличка и Лев Кошкин (Ассоциация со Львом Мышкиным из «Идиота» Ф.Достоевского.)Тут же обнаруживается муж Олички, Электромонтер. Оказывается, он ее выслеживаетТут же возникают три хулигана: они выясняют отношения из-за собаки.Персонажи вступают друг с другом в сложные, сущностные взаимоотношения, на фоне бытийного бреда и уличных драк пытаются докопаться до самого дна гамлетовских ям: как и для чего жить? Кого и за что любить? И т. д.
В первом акте между Мужчиной и Женщиной случилось все, или почти все, что вообще может случиться между мужчиной и женщиной.Но дальше они превратились в людей. С болями, страстями, проблемами.Он, достигнув физической близости с Нею, желает открыть Ей всю душу и открывает. Она, подарив Ему всю себя, не может понять, чего ему еще надо?..
Трагифарс для двух актеров. В трех частях. Старый профессор-литературовед, последователь Льва Толстого, собирается в поездку. Лезет в старый комод за носками, случайно находит пожелтевшее от времени любовное письмо, написанное его жене 50 лет назад. В то время, когда он был на войне, в то время, когда они потеряли единственного сына. Он оскорблен, Он требует от Нее объяснений, Он хочет уйти от Нее…
Шесть юных гандболисток — накануне важнейших соревнований. Тренер требует дисциплины, внимания и полной отдачи. Но разве можно думать о победе и работать на пределе, если в сердце — любовь, в голове — мысли о свадьбе, а где-то в солнечном сплетении — чудовищная ревность?Это история о человеческих взаимоотношениях, важном умении дружить и любить, о поиске смысла жизни и праве каждого выбирать свое счастье.
Ни сном ни духом не помышлял о судьбе литератора. Но в детстве однажды проиграл товарищу спор, элементарно не сумев написать четырех строчек в рифму. С тех пор, уже в споре с собой, он сочинял стихи, пьесы, романы. Бывало и легко, и трудно, и невыносимо. Но было – счастливо! Вот оно как получилось: проиграл спор, а выиграл Жизнь!
История Кира, похищенного еще младенцем смертельно оскорбленной женщиной и взращенного в непримиримой ненависти к собственным родителям, произросла из библейской истории о двух бедных самаритянках, которые с голоду сговорились съесть собственных младенцев. В общем, съели одного, а когда дошла очередь до второго, несчастная мать воспротивилась… (4 Книга Царств, гл. 5, 6). Географически действие романа разворачивается в Москве и, как говорится, далее везде, и довольно-таки своеобразно живописует о фатальном участии Кира в знаковых событиях XX столетия.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.