Последние ворота Тьмы - [33]

Нелюди надвигались на них вогнутой дугой, чтобы не дать обойти себя с флангов. Эти твари умели нападать, как волки — сразу всей стаей.

Охэйо не дал им этого шанса — он прыгнул, перекатившись на руках, и ударил одну из тварей пятками в грудь. Боевое искусство Хониара было весьма своеобразным — поскольку под Зеркалом Мира все живые существа были неуязвимы, единственным шансом одержать победу было нанести удар с сокрушительной силой и сбить врага с ног. Здесь эффект оказался ужасным — грудная клетка нелюдя проломилась с отвратительным звуком. Из его рта плеснулась черная жижа, он отлетел назад и опрокинулся на спину, хрипя, выгибаясь и захлебываясь кровью в агонии. Охэйо тоже растянулся на снегу, но эта атака ошеломила тварей и дала остальным шанс — они набросились на нелюдей, безжалостно раздавая удары кулаками и ногами. Лэйми встретил своего врага ударом наотмашь в горло — нелюдь квакнул, как жаба, и свалился, суча ногами и раздирая себе ногтями глотку. На ощупь его плоть напоминала мокрую резину и была отвратительно холодной.

На остальных нелюдей это не произвело никакого впечатления. Самый рослый из них, очевидно, вожак, ударил Лэйми прямо между глаз, с такой силой, что тот отлетел назад.

Под Зеркалом Мира Лэйми не знал, что такое боль. В Пауломе у него тоже не было возможности познакомиться с этим чувством. Теперь же его голову пронзило белое, режущее пламя — к тому же, падая, он со всего маху врезался хребтом и затылком в фонарный столб. Дикая боль мгновенно ослепила его и привела в ярость.

К счастью, он не упал. Опираясь спиной о столб, Лэйми пригнулся и в бешенстве прыгнул вперед. Буквально пролетев разделявшие их полтора метра, он наотмашь ударил не ожидавшего такой атаки вожака макушкой в челюсть. Оглушенный нелюдь опрокинулся назад, с размаху грохнувшись затылком о скрытый под снегом бетон. Череп влажно хрустнул, тело отвратительно дернулось и застыло. Сам Лэйми растянулся на животе, совершенно беспомощный — и на него тут же бросился второй нелюдь. Уже поднявшийся Охэйо было преградил ему путь, потом, уже в последний миг увернулся, и резким ударом ноги вбок сшиб нападающего — нелюдь покатился по земле, по-прежнему не издавая ни звука.

К их счастью, нелюди были неуклюжи и дрались только с помощью рук — в то время как Наури и Лэйит предпочитали ноги и весьма умело лягались с разворота. Преимущество в быстроте и ловкости явно было на их стороне и нелюдей смело в одну стонущую кучу. Последний, сумевший встать на ноги, кинулся бежать, но споткнулся и был тут же настигнут Лэйит. Она ударила беглеца кулаком по затылку — тот всхрапнул и грохнулся на четвереньки, тут же снова попытался встать, но второй удар по затылку окончательно опрокинул его. Лэйит, озверев от ярости, принялась бить его пяткой в горло. Тело при каждом ударе дергалось, словно под электрическим током, пока брат не оттащил её. Трое нападавших ещё стонали, но остальные не двигались, превратившись в безжизненные кучи. Разгоряченный Лэйми с отвращением смотрел на них.

Его отвлек звук, от которого Лэйит ощетинилась, как кошка — чуждое, какое-то подводное урчание. Справа из тумана выплывали силуэты горбатых фигур — неуклюже переваливаясь, они спешили к ним. Их было много, десятки — сплошь черные, с руками, свисающими до земли. Слева приближалось ещё больше горбатых силуэтов и тело Лэйми словно проросло льдом.

Им оставалось лишь бежать, пока ещё можно и они нырнули в темноту парка. Неровная, заснеженная земля здесь заметно шла под уклон. Далеко впереди мутная цепочка фонарей отмечала параллельную улицу. За ней стояло огромное уступчатое здание, темным хребтом нависая над озером. Из тысяч его окон пробивался зеленоватый глубоководный свет, не менее жуткий, чем падавший с неба — а путь к нему преграждал пруд, черное зеркало лениво парящей воды. Края его терялись далеко в тумане и оттуда, с обеих сторон, неслись жуткие стонущие, урчащие звуки. У Лэйми перехватило дыхание от страха. Когда он заметил пересекавшую озеро низкую, неровную насыпь, то помотал головой — она поначалу показалась ему бредом, порождением его измученного сознания, пытавшегося ускользнуть от этой невыносимой реальности.

Но насыпь существовала наяву. И оставалась их последним шансом избежать встречи с жуткой толпой нелюдей. Вот только когда они скатились вниз, жирная чернота пруда расступилась. Из неё поднялось что-то темное, похожее на плеть — в несколько метров длиной и толще тела Лэйми. Оно на секунду зависло параллельно воде, потом беззвучно погрузилось в неё, оставив мощные круги. У берега ощутимо заплескало, словно прошел катер.

Лэйми замер, отчаянно желая проснуться. Ему казалось, что Охэйо сошел с ума — словно не замечая чудовища, он пополз на четвереньках по гребню насыпи. Остальные несколько мгновений ошалело следили за ним, но нелюди были уже в двадцати шагах, с трех сторон, и выбора у них не оставалось — они последовали за Аннитом. Лэйми полз последним. Ближайший нелюдь полз всего шагах в десяти позади и, как он ни старался, расстояние это сокращалось. Теперь он уже не сомневался, что сам сошел с ума — вот он в чем мать родила ползет по мерзлой, покрытой снегом насыпи, по обе стороны от которой, в лениво колыхавшейся черной воде, таятся кошмарные монстры — неужели, входя в Башню Молчания, он хотел вот ЭТОГО? К тому же, его выматывал страх — каждый миг он ожидал, что жуткое щупальце, беззвучно протянувшись сзади, обовъется вокруг его горла и каждый скатившийся в воду комочек заставлял его сердце замирать. Высота насыпи не превышала полутора метров, её гребень был неровным и острым и они пробирались по нему мучительно медленно. Им надо было проползти всего каких-то метров сто — но это длилось уже словно целую вечность.