Последние узы смерти - [71]

– А я ни хрена не вижу, упрямая ты сука.

– Может быть. И может быть, потому ты не видишь, во что превратился.

18

Ну и гнусное местечко! – объявила Гвенна, заглядывая в трещину известняка, вход в Халову Дыру.

Они выждали в мангровых зарослях до темноты, перевалили через хребет Крючка в бухту Стервятника, украли там лодку, гребли на ней три четверти пути до Ирска, потом затопили и последние мили покрыли вплавь. Дни, прошедшие с их отбытия из Аннура, обстрогали луну, от нее осталась лишь щепочка. Но и этот серпик высвечивал лодку на волнах, так что Гвенна всю дорогу выглядывала в небе погоню.

Если верить Кворе и Быстрому Джаку, если все подручные Раллена – из отсева, из проваливших испытания, густая темнота должна была скрыть от них горстку пловцов. С другой стороны, сама Гвенна прекрасно различала в этом жидком свете неторопливые, изящно изогнутые гребни волн, тусклую глыбу Карша на горизонте, филигрань серебристых облаков в вышине. Хватит и одного прошедшего Пробу, чтобы высмотреть их с птицы, – один испробовавший сларновых яиц ублюдок превратит их в корм для рыб. Она была как на ладони в лодке и в воде как на ладони. Всю дорогу Гвенна чувствовала себя загнанной дичью, только и думала, как бы забиться в нору, но вот ей нора, а она, заглянув в черный провал, подумала, что… не так и плохо было в океане.

Из Халовой Дыры сладковато несло пометом, солью и моллюсками, которых птицы разбивали о скалы. Гвенна помнила этот запах по прошлому разу. Под действием яда сларна и из-за самих сларнов забываешь о таких мелочах, но они так и виделись ей сразу за входом: сотни разбитых и выклеванных багровых ракушек, остатки клейких тел, проткнуты осколками собственного панциря. В них, в этой расплесканной по камню бессильной плоти, было что-то непристойное – тупые твари даже корчиться не могли.

И это еще у самого входа. Нюх у нее стал теперь острее. Дальше из глубины доносился тонкий запашок мокрого камня, остро пахло кровью, а сквозь все это зыбко, как полузабытый кошмар, пробивалась скользкая, маслянистая, гнилостная вонь – будто вчера кого-то стошнило на тухлое мясо. Пахло сларнами.

– И давно вы здесь прячетесь?

Талал, видно, не больше Гвенны рвался спуститься в Дыру.

– Несколько месяцев, – ответила Квора. – Это Манта с Хоббом додумались.

– Додумались спрятаться в пещере с гнездами ядовитых ящеров? – уточнила Гвенна. – Что за умники?

– Они у нас главные, – сказал Быстрый Джак. – С тех пор, как мы вырвались от Раллена. Они нас собрали и не дают развалиться.

– А сларны? – поинтересовался Талал. – Вы придумали, как их отогнать?

– Почти.

Одно это слово стоило длинной речи. Гвенна хорошо помнила чудовищ – похожих и на змей, и на безглазых ящериц. После Дыры, после Пробы они снились ей чуть ли не каждую ночь. Если теперь кошмары стали реже, то лишь потому, что их в короткие часы тревожного сна теснили новые. Но она не забыла сларнов и не забыла, что они делают с людьми. Стоило закрыть глаза, ей виделся труп Ха Лин, вспоротая длинными полосами гладкая кожа и почерневшая, отслаивающаяся плоть вокруг ран. Часть была работой Балендина. Но не все.

– Скольких потеряли? – спросила Гвенна.

Квора, глядя на нее, хранила молчание, как великую драгоценность.

– Двадцать два, – тихо сказал Джак.

– Из?.. – вытаращила глаза Гвенна.

– Почти пятидесяти.

– И вы еще здесь?

– Ты что, не поняла? – зарычала на нее Квора. – Нам больше деваться некуда! Ты сама сказала: Острова не так велики, и не так их много. Со сларнами хоть есть шанс.

– Да, – покачала головой Гвенна. – Шанс. Примерно один к двум. Если я не обсчиталась, на хрен.

– Должно быть больше, – вставила Анник, сменяя длинный лук на короткий, роговой, более удобный в туннелях. – Сларна можно убить.

– Мы и убиваем, – огрызнулась Квора.

– Сейчас не так плохо, – сказал Джак. – Большая часть потерь пришлась на первые дни. Манта с Хоббом нашли новый рукав, к нему мы их не подпускаем.

– Разумно, – согласился Талал, приблизившись к устью пещеры и принюхавшись. – Здесь никто вас выслеживать не будет. Особенно Раллен со своими. Оставив птицу у входа, они лишаются своего главного преимущества.

– Да им и входить бы не пришлось, – возразила Гвенна, указывая на изломы известняковых утесов. – Поставить здесь засаду. Убивать каждого, кто входит и выходит. А того лучше – завалить трещину и оставить дураков сларнам.

По унылому лицу Джака она поняла, что попала в больное место, но, пожалуй, пора было кому-то потрогать их за больное. Что за стратегия: забиться в темную нору вместе с сотнями ящеров-людоедов? Все же она постаралась смягчить голос:

– Вы же понимаете, что рано или поздно вас достанут.

– На острове они побывали, – сказал Джак. – Даже взорвали проход на несколько сотен шагов в глубину пещеры…

Он не договорил, только рукой махнул.

– А желающих лезть глубже не нашлось, – закончила за него Квора. – Тем это место и хорошо.

– Хорошо, – процедила Гвенна, – если ты не один из тех двадцати двух.

– Все когда-нибудь умрут.

– Да… но не все сегодня.

– Ты сама напросилась. Потребовала сюда привести!

– И то верно, – фыркнула Гвенна. – Просто издалека это представлялось не так глупо.