Последние потомки - [58]

– Мне очень жаль, – сказал солдат. – В данный момент по приказу генерала Сэнфорда гражданским запрещено находиться в здании арсенала.

Какой бы абсурдной ни была ситуация, Томми знал, что спорить дальше бесполезно, поэтому он, а вслед за ним и Аделина поднялись со скамьи. Они проследовали за стариком обратно на улицу и заметили, что линия горизонта еще сильнее почернела с тех пор, как они вошли внутрь. Томми повернулся к старику.

– Взгляните на это, – он указал на густые клубы дыма, поднимающиеся вдалеке. – Если вы набрали войска, почему вы не на улице и не подавляете бунтовщиков?

Мужчина выпрямил свою сгорбленную спину.

– Мы ждем приказов генерала Сэнфорда!

– Вас это не раздражает? – спросил Томми, подкалывая его. – Меня бы раздражало, если бы пришлось отсиживаться.

Старик невнятно что-то пробормотал, но ничего толком не сказал. Томми покачал головой и снова повел Аделину дворами до Седьмой авеню.

– Эти прихвостни политиков, – сказал он.

– Что вы имеете в виду? – спросила Аделина.

– Сэнфорд – демократ, и подчиняется он губернатору Сеймуру, тоже демократу.

– И что из этого?

– Велик шанс того, что демократы рассматривают бунт как событие, работающее на них в борьбе против Линкольна и войны. Они могут остановить призыв, но у них есть возможность получше, чтобы принудить Линкольна к миру.

– По-вашему, они этого хотят?

– По-моему, Сэнфорд уже подавлял бунты в городе раньше, так почему бы не сделать так и на этот раз? У него нет причин удерживать свои войска, тем не менее он здесь, а его добровольцы бездействуют.

И вот они снова были на улице, и Томми все еще нужно было отвести Аделину в безопасное место.

– Думаю, надо двигаться к парому на Кристофер-стрит, – сказал он. – Вы отправитесь в Хобокен.

– Отлично, – сказала она. – Но я чувствую, что вы все еще хотите покинуть меня.

– У меня есть обязанности в этом городе, – сказал Томми. – Как только вы будете в безопасности, я пойду бороться с этими бунтовщиками, и я не планирую кого-то арестовывать и отправлять в тюрьму.

Аделина на это ничего не ответила. Вместе они отправились на юг тем же путем, каким шли ранее к жилым кварталам, стараясь никому не попадаться на глаза и не привлекать внимание. Добравшись до Тридцатой улицы, впереди они увидели грабителей и горящие дома, поэтому отклонились и прошли квартал на запад, чтобы избежать их. Они двинулись к одному из наиболее крупных столбов гари. Шагая по Шестой авеню, они добрались до 29-й улицы и увидели дым, поднимающийся над обугленными тлеющими развалинами, которые были офисом начальника военной полиции. К счастью, от него толпа уже ушла, сочтя свое дело сделанным, и Томми повел Аделину к разрушенному зданию.

Дым жег глаза Томми, воздух был наполнен летящими частицами пепла. Аделина закашлялась и прикрыла рот рукавом, когда они проходили мимо лежащего в руинах здания, которое теперь было кучей переломанных черных костей, а земля вокруг них была завалена обломками дерева и металла, кирпичами и кусками брусчатки. Дойдя до Бродвея, они свернули в центр, двигаясь к отелю на Пятой авеню. Томми не знал, что их там ждет, но он собирался выбраться на Шестую авеню, когда поймет, что это безопасно, и пройти по ней до Кристофер-стрит.

– Томми, смотрите! – воскликнула Аделина.

Подняв голову, Томми увидел сквозь дым группу из четырех бандитов, злобно пинающих и избивающих поваленного на землю человека – на вид это был чернокожий старик.

– Отойдите, – прошептал он.

– Что вы будете делать?

– Разобью несколько голов, – ответил он.

Он пробрался обратно к развалинам офиса военной полиции и нашел там лом и кусок железной трубы – оружие для обеих рук. Затем он проскользнул вперед, приближаясь к бандитам так тихо, как только мог.

– Грязный нигер! – крикнул один из мужчин, всаживая ботинок жертве в живот. – Я убью каждого проклятого нигера в этом городе!

– Вытряхни из него душу! – крикнул другой.

Как только Томми понял, что он оказался достаточно близко, чтобы добраться до них, не спугнув, он бросился в стремительную молчаливую атаку. Хулиганы заметили его, но было уже поздно. Томми весь свой вес вложил в железо, которое держал в руках, и ворвался в группу бунтовщиков. Лом прилетел одному из хулиганов в челюсть. Труба обрушилась на голову другому. По инерции Томми продвинулся еще на десяток футов, прежде чем смог с заносом остановиться и развернуться, чтобы броситься к оставшимся двоим.

Они стояли, ошарашенные, и смотрели на своих павших товарищей, от которых теперь помощи не дождешься. Впрочем, прежде, чем Томми добрался до них, они успели подготовиться к обороне. Один выхватил нож, другой схватил кирпич. Сперва Томми бросился на того, у которого был кирпич, обезоружил его и мгновенно развернулся, чтобы добраться до второго. Нож воткнулся Томми в бок, прежде чем он закончил разворот. Боль от ранения пронзила его, но Томми совладал с собой и проигнорировал ее, зацепив шею своего противника ломом, рывком увлек его вперед и ударил трубой в лицо. Обломок кирпича задел плечо Томми, толкнув его вперед, но хулиган, бросивший его, промахнулся мимо головы, стало быть, Томми не составило труда развернуться и обрушить на этого дурака серию ударов, которые переломали тому плечо и предплечье.