Последние грозы - [12]

Едва погрузили, Папанин подал команду:

— Открывай бочонок!

Оказывается, он принес бочонок с пивом, которым угостил красноармейцев. Пили из большой кружки, сделанной из гильзы четырехдюймового снаряда.

В Новороссийске Папанин отыскал и другой корабль — «Витязь», наладил его ремонт, который шел круглые сутки. Каждому рабочему он дал по кругу колбасы, хотя тогда в Новороссийске и мяса-то нельзя было найти».

Папанин в воспоминаниях добавляет: «Не стану рассказывать, как добывал я эту колбасу. Самое главное было сделано: приказ выполнен. Подготовка к десанту шла в глубочайшем секрете. О ней знали очень немногие. Мы понимали, что идем на большой риск: два маломощных суденышка могли, разузнай об этом врангелевцы, легко стать их добычей. Чтобы хоть как-то обмануть белых, Мокроусов предложил изменить внешний вид «Витязя». На нем поставили фальшивую вторую трубу, сколотили надстройки. Судно перекрасили в серый цвет, чтобы «Витязь», хоть отдаленно, напоминал миноносец. Горючее у нас было только для одного катера. «Витязю» требовался уголь, который мы собирали по кусочку. Тайну сохранить нам удалось: даже местные власти считали, что ремонтируются суда береговой охраны. Решили идти в Крым ближайшим путем — от Анапы…»

Когда Алексей увидел свою «флотилию» на рейде, сразу засосало под ложечкой, вся затея показалась безумной: очень уж жалкий вид был у катерков. Угля для парового катера «Витязь» раздобыть удалось очень мало. Придется жечь жмых, от которого из трубы беспрестанно летят снопы искр и валит густой черный дым. Для патрульных судов не составит никакого труда обнаружить катера… Может быть, все-таки прав Трифонов и не стоит рисковать головой… Прав-то он прав, но прав по-своему, по-кабинетному, с точки зрения некой жалости, которая в подобной ситуации прямо-таки неуместна. Если бы даже пришлось добираться на бревне, они все поплыли бы без раздумий… Влез по пояс, полезай по горло.

Высадиться лучше всего было бы в Коктебеле, у горного массива Кара-Даг. Пустынные бухточки, лес. Но очень уж далеко до горы Чатыр-Даг, у подножия которой скрывается партизанский штаб. Кроме того, в Феодосии — корабли врангелевцев. Сюда перенес свой штаб Врангель. Его полевой штаб находился в Керчи. Самое трудное — пройти незамеченными Керченский пролив, узкий, как игольное ушко. Конечно же пролив наглухо закрыт для судов. Полоска воды отделяет Крым от Кавказа. Выхода из Азовского моря, по сути, нет! Правда, у Новороссийска пролив становится широким, это уже Черное море, отсюда советские торговые пароходы без охраны ходят даже в Трапезунд, в Турцию. До Керчи — сто пятьдесят километров. Как говорит Папанин: «Бог не выдаст — свинья не съест».

Всеволод Вишневский без колебаний согласился идти в Крым. Матрос Мокроусову понравился: серьезный, рассудительный, да и «Гаджибей» знал как свои пять пальцев.

Но штаб морских сил наотрез отказался отпустить Вишневского: матросский дозорный отряд нельзя оголять! Вишневский — душа отряда. Кроме того, Вишневский — сотрудник бюро интернациональной пропаганды Новороссийской партийной организации, пишет листовки и воззвания, которые переводятся на английский и французский и переправляются на корабли Антанты. Сейчас он должен присутствовать на встрече с делегатами конгресса Коминтерна, приплывшими тайно из-за рубежа…

Не повезло им с самого начала: еще в Новороссийске взяли штурманом бывшего мичмана царского флота некоего Жоржа, который уверял, будто отлично знает побережье Крыма. Жорж оказался пьянчугой. Вот этот Жорж и привел их прямо в пасть врагу: в Феодосию, где находился штаб Врангеля! Пришлось спешно удирать. Мокроусов командовал главным катером — «Витязем», Папанин — «Гаджибеем». Спасла ночь: они ведь вперлись прямо на феодосийский рейд. Первым оплошность заметил Мокроусов, который знал здешние места.

В Керченском проливе, когда возвращались в Анапу, отказал мотор на «Витязе»! Пришлось брать его на буксир.

Горестным было возвращение. Белогвардейцы их заметили-таки: в погоню вышло вооруженное пушками судно. Но, видимо приняв «Витязь» за свой миноносец, отстало. В устье реки Кубань их обстреляли свои, опять же приняв «Витязь» за вражеский миноносец. Подняли красный флаг.

Вторую попытку решили делать на одном «Гаджибее». Конечно же всю ночь никто глаз не сомкнул: готовились к выходу, проверяли мотор. Если мотор «Гаджибея» подведет — десант придется отложить на неопределенное время. А если это случится в открытом море — и всему конец…

Их было всего одиннадцать: Мокроусов, Папанин, Василий Погребной, Муляренок, Николай Ефимов, Кулиш, Александр Григорьев, Федор Алейников, Александр Васильев, Дмитрий Соколов и Курган. Они молча погрузились на «Гаджибей» и вышли в море. Сперва погода им благоприятствовала. Но к вечеру появились вспененные валы. Волны перехлестывали через палубу. Все беспокоились, как бы не подмочило ящики с патронами, гранатами и взрывчаткой.

Ночь выдалась хоть глаз коли. Непроглядная темень сразу же навалилась со всех сторон.

Алексей стоял у штурвала. Он старался держаться мористее. И когда показывались ночные огни сторожевика, командовал «стоп», чтоб затаиться, слиться с волнами.