Последнее отступление - [134]

Не помня себя, Парамон схватил берданку, но один из бойцов охраны, старик с бельмом на правом глазу, не дал выстрелить.

— Патроны не порти, они сгодятся.

Он обхватил Парамона за плечи огрубелыми, сильными руками, притянул к пропахшей потом груди. Парамон оттолкнул его от себя, рванул воротник рубашки. Губы у него прыгали, из глаз бежали слезы. Он всхлипывал и, не мигая, глядел на расправу с беззащитными людьми. Вдруг он весь напружинился, сжал кулаки. Солдаты волокли к лесу двух сестер милосердия. По цветастому платочку Парамон в одной из них узнал Нину. Девушки упирались, кричали. Солдаты подталкивали их кулаками и скалили зубы. Они тащили их прямо на Парамона и его товарищей. Были уже совсем близко, когда подруга Нины укусила солдату руку, он ударил ее, девушка упала. Второй солдат растерялся, выпустил ее. Она вскочила и бросилась бежать под гору. Солдат поднял винтовку, щелкнул выстрел. Девушка остановилась и медленно стала падать возле огромной сосны. Солдаты, как ни в чем не бывало, отправились догонять тех, что вели Нину.

Парамон, положив ствол берданки на развилку молоденькой сосенки, взял на мушку солдата. И хотя он не оглядывался, но чувствовал, что шесть других берданок целятся сейчас в головы врагов.

Выстрелы захлопали беспорядочно. Два солдата упали сразу. Те, что вели Нину, остались невредимыми — в них стрелять никто не решился, боясь попасть в девушку. Но как только они бросили ее и побежали, их настигли пули.

Парамон подбежал к Нине. Она вцепилась в него руками, глаза ее были широко раскрыты от ужаса.

Всполошенные выстрелами, белые залегли за насыпью и открыли по лесу огонь. Но Паромон, Нина и вся «инвалидная команда» успели спуститься в глубокое ущелье и стали быстро подниматься вверх. Долго они шли лесом вдали от железнодорожного полотна. Ночью набрели на небольшую деревеньку, постучали в крайнюю избу. Старик крестьянин открыл окно и замахал на них руками:

— Уходите, уходите. Кругом белые. Разыскивают ваших и расстреливают. Нету нигде теперь Советской власти.

Старик подал им большую ковригу ржаного хлеба и захлопнул окно.

Снова ушли в лес. Посовещавшись, решили разойтись и пробираться в родные места по одному. На другой день Парамон и Нина остались в тайге одни. У них была берданка и три патрона.

Тропинка вела их из пади в падь. Казалось, ей не будет конца. Ноги подкашивались от усталости, от недоедания сосало в желудке. Нина на ходу срывала кисти ярко-красной, прозрачной костяники, разжевывала, не чувствуя вкуса, выплевывала твердые, как дробь, косточки. Шли сосновым редколесьем, через светлые поляны, пробирались сквозь колючий боярышник, а в голове вертелось одно: «Все пропало, все, все».

Вечерело, когда они подошли к горной речушке с прозрачной и холодной водой. Берега ее густо заросли голубичником. Ягоды на кустах было так много, что берега казались укрытыми большим дымчато-голубым покрывалом.

Спускаясь вниз по речке, они набрели на след телеги. Скоро начали попадаться свежесрубленные деревья. Прошли еще немного, и увидели стреноженных лошадей. Парамон прибавил шагу, Нина едва поспевала за ним.

Совершенно неожиданно из кустов раздался окрик:

— Руки вверх!

Парамон и Нина застыли на месте.

— Руки вверх, вам говорят!

Пришлось подчиниться. Из кустов с винтовкой в руках вылез бородатый мужик. Держа кавалерийский карабин на изготовку, он зашел им за спину и тогда только спросил:

— Кто такие будете?

Не зная, с кем они имеют дело, Парамон и Нина не стали отвечать. Мужик провел их шагов сто, и они увидели на поляне что-то вроде цыганского табора. Стояли телеги, палатки, в беспорядке лежал всякий скарб, посредине поляны горел огонь. В стороне несколько человек стучали топорами.

Увидев Парамона и Нину, люди бросили работу. С любопытством и настороженностью рассматривали их.

— Э, да это Каргапольцев, кажется. — Высокий человек в черной косоворотке, перехваченной витым поясом, подошел к Парамону, протянул руку.

Начались взаимные расспросы. Нина в разговоре не участвовала. Вытянув натруженные ноги, она сидела на бревне и слушала. Из разговора она поняла, что высокий работал раньше в Верхнеудинском Совете. Его оставили в тылу врага подготовить базу для партизанского отряда. Узнала она и более важное. Советская власть еще держится в Троицкосавске. Главные силы белых туда не подошли, а мелкие отряды сдерживают красногвардейцы.

Нина повеселела. Значит, не все потеряно Борьба идет. И тут она впервые за дни скитаний в тайге вспомнила об Артеме, об отце. Что с ними? Где они? Может быть, так же бродят по тайге, спасаясь от врагов.

Два дня прожили в этом таборе. Отдохнули, набрались сил и тронулись дальше. Парамон хотел было остаться в отряде, но Нина уговорила идти в Шоролгай. Им посоветовали идти на Троицкосавск, а уж оттуда добираться до дому. Путь этот был хотя и длинный, зато более безопасный.

До Троицкосавска дошли без особых осложнений. В этот же день нашли Цыремпила Ранжурова. Он им сообщил, что ночью Совет уходит из города. Отряд анархиста Лаврова, бежав с фронта, успел и здесь сделать свое гнусное дело: анархисты разоружили большую часть красногвардейцев.