Последнее дело[неполный текст] - [5]

Медленно вытащив салфетку из жилетного выреза, Холмс сказал:

— Лестрейд болван, но не трус.

Сэр Эндрю почему-то обиделся.

— Ну, знаете, он мне даже болваном не показался. Такой дотошный, въедливый. Во все вник, ничего не упустил. Громадный опыт. У него возникло не менее шести версий. Только отказавшись от последней, он признал, что ему страшно.

— Расскажите, как был убит ваш отец.

— Инспектор посоветовал мне не делать этого, так как рассказ не даст всей картины, или, что хуже, исказит ее. Вам лучше поскорее выехать на место преступления.

Ватсон посмотрел на друга. Холмс думал. Тогда доктор обратился к сэру Эндрю:

— Скажите, а вас ни на какие мысли не наводит название компании «Кимберли и Китченер»?

Мистер Блэкклинер равнодушно пожал плечами. Значительно интереснее было в этот момент смотреть на великого сыщика, по лицу которого пробежали две-три весьма выразительные гримасы. Произнес же он всего лишь следующее:

— Мы выезжаем завтра, первым поездом. Встречаемся у меня дома, где-нибудь в половине восьмого.

Сэр Эндрю смущенно улыбнулся:

— Мне не хотелось бы показаться странным, но я предпочел бы провести эту ночь не в одиночестве.

— Чего проще, — усмехнулся сыщик, — в Лондоне три сотни публичных домов.

— Вы меня неправильно поняли. Я хотел бы провести ее поблизости от кого-нибудь из вас, джентльмены. Этот Лестрейд нагнал на меня такого страху.

Холмс посмотрел на Ватсона. Тот отрицательно дернул усиками:

— Сегодня мы с миссис Ватсон идем в театр. Как всегда по пятницам.

— Нет-нет, театр это не то место, где я мог бы чувствовать себя спокойно!

— Ладно, диван в моем кабинете вас устроит?

— О да.

Доктор Ватсон явился в дом своего друга на два часа раньше условленного времени.

— Что с вами?

Холмс сидел в гостиной, курил и, видимо, думал. Рядом с его креслом на полу, на коленях и на столе лежали газеты. «Опять!» — машинально отметил доктор, но ему сейчас было не до газет.

— Я был вчера в театре, Холмс, — зловещим тоном произнес Ватсон.

— Что же давали?

— Это не важно, тем более что мы с миссис Ватсон не добрались до зала.

— Почему?

— Нам пришлось задержаться в буфете.

— Иногда это случается, — усмехнулся Холмс, — хотя странно. В вас я раньше не замечал буфетных наклонностей. К тому же вы были в обществе супруги.

Ватсон обошел стол, держа котелок по-офицерски, на сгибе руки.

— Вы тотчас перестанете иронизировать, когда я вам сообщу, что я в этом буфете увидел.

— Уже перестал, рассказывайте.

— Я заказал миссис Ватсон стакан лимонада. — Доктор выразительно посмотрел на своего друга. — В ожидании заказа я невольно начал рассматривать посетителей. И за одним из столиков, в компании шумно веселящихся джентльменов… — последовала выразительная пауза.

Холмс выпустил вопросительный клуб дыма.

— Я увидел Ройлата.

— То есть?

— Разумеется, вы не хуже меня помните то дело о девушках-близнецах, отчиме чудовище и ядовитой змее.

— Еще лучше я помню ваш замечательный рассказ «Пестрая лента», мой друг.

— Сейчас речь не о рассказе, а о его герое. Я глазам своим не поверил. Это был он! Я великолепно его запомнил. Его бешеный нрав, его отвратительную физиономию, сиплый голос. Это был он!

Лицо Холмса застыло. Веки опустились. Задумчивость поглотила великого сыщика.

— Вы же видели его мертвым. Он умер от ядовитого укуса. В театре вы встретили человека, который сильно похож на того Ройлата. Такое случается. Не исключено, что у каждого из нас где-нибудь на планете имеется двойник.

Ватсон убежденно покачал головой:

— Это был он, погибший Ройлат!

— На чем строится ваше убеждение? Вы заговорили с ним? Спросили, как его здоровье после пребывания на том свете?

— Я не решился. На меня напало непонятное, а впрочем, вполне понятное оцепенение. Я только смотрел на него и старался, чтобы миссис Ватсон не заметила моего состояния. Но, уверяю вас, мои чувства не могли меня обмануть.

— Смею заметить, они нас обманывают чаще, чем что-либо другое. Методы холодного рассудка надежнее.

— Вы говорили мне об этом много раз и много раз доказывали мне справедливость ваших слов. Но сейчас я дальше, чем когда-либо, от того, чтобы верить в эту теорию! — Лицо доктора сделалось растерянно-задумчивым.

Холмс выдохнул еще одно витиеватое облако.

— Оставим на время теорию. Какие практические шаги вы предприняли в этой ситуации?

— Какие там шаги! Я был не в состоянии подняться с места. Компания, в которой пьянствовал Ройлат, встала из-за стола и, вульгарно балагуря, удалилась. Мне пришлось отвернуться, чтобы он случайно меня не узнал.

Сыщик усмехнулся одними глазами:

— И это все?

— Конечно, нет. Я поинтересовался у официанта, наконец принесшего лимонад, кто этот человек, известный мне по имени Ройлат.

— Он вам ответил, что это никакой не Ройлат, — убежденно заявил Холмс.

— Да, — вздохнул доктор. — Он сказал, что это провинциальный актер. Кажется, из Бристоля недавно прибыл. Добряк и выпивоха. Имени он не запомнил.

Холмс лениво переменил позу.

— Вам показалось этого недостаточно?

— Ни в малой степени. Скажу больше, эти слова ничуть не поколебали меня в уверенности, что я видел именно Ройлата.

— Вы становитесь на опасную дорожку, Ватсон, и как врач должны понимать, насколько это тревожно, когда ваши ощущения начинают столь упорно сопротивляться очевидным и безусловным фактам. Вам говорят, что перед вами живой актер, а ваши чувства уверяют вас, что это мертвый сквайр. Очень странно.