Последнее дело императрицы - [53]

Этель перевела дыхание, только когда генерал и его приспешники скрылись в светло-серой Морейнской ночи. Она бездумно повторяла про себя последние услышанные слова Маартера. Повторяла и никак не могла вникнуть в их смысл.

"Север, север, если это не она. Она. Да кто эта она?"

Едва переставляя онемевшие ноги, Этель поднялась на второй этаж и уже без подсказок нашла нужную комнату. На самом пороге Этель наткнулась на враждебный взгляд Грит и на гробовое молчание, как на упавшее поперёк дороги бревно. Если остальные плакальщицы всегда вели себя, как серые безголосые тени, то Грит не упускала возможности ввернуть пару замечаний. От них Этель не вспыхивала и не покрывалась корочкой льда, но произнесённые слова всегда приводили её в реальность. Молчание же давило.

"Север", — наконец поняла Этель, когда уже встала на своё место и прислушалась к ночному городу — сегодня то ли окно в комнате оставили приоткрытым, то ли у неё обострились чувства, но ветер шуршал ветками деревьев словно над самым ухом. — "Север. Дом, где Эйрин, стоит на востоке города".

Вот и всё. Они нашли кого-то другого. Пусть себе развлекаются.

Вот и всё. Ни капли жалости к той, которую они приняли за новую императрицу. Когда горит дом, нет времени заботиться о вазочках с цветами. Когда рушится мир, осталась бы пара часов, чтобы увести из него единственную дочь. Этель неосознанно громко вздохнула.

День выдался насыщенным. Всё время, до самой ночи, Эйрин почти не отходила от неё, один раз даже взяла за руку, но тут же выпустила. Эйрин не любила поцелуев, объятий и прочих нежностей. Эйрин не любила, когда Этель касалась её волос и заправляла за уши непослушные пряди.

Но она почти весь день пробыла рядом, и в последний час, когда вечер уже зажёг робкие звёзды над окраиной города, Эйрин принялась рассказывать свою историю. Сложенная из вздохов и отведённых взглядов, история не нравилась Этель. Не нравилась с самого начала, потому что происходила с её маленькой дочкой, которую Этель, будь её воля, в жизни бы не выпустила дальше императорского сада. Да что там, она бы даже в сад отпускала её только с охраной: там, где заканчиваются ухоженные тропинки, начинается Альмарейнский лес.

Городской шум за окном стихал, стихал особняк, погружаясь в тревожный сон, но Этель не становилось спокойнее. Она была напряжена, как ладонь на эфесе меча. Готова в любую секунду дать отпор. Вот только сил на заклинания уже почти не осталось. Стоило ей ещё раз убить, и она бы свалилась в обморок.

Поэтому Этель замерла на месте, как статуя, в своём привычном углу, в своём собственном полумраке, подсвеченном только огненными шарами с улицы. Она сжимала пальцы в кулаки и разжимала снова. Шуршали рукава, и ей этот звук казался громоподобным.

- Я не буду говорить сейчас. Не хочу повторять два раза, — говорила за стеной её дочь. Голос, чуть приглушённый стенами, слышался всё равно отчётливо, потому что всё окна дома оказались распахнуты.

Холодный сквозняк подбирался к щиколоткам Этель.

Голос Эйрин был голосом девушки, которую ни разу не ударили. Которой ни разу слова поперёк не сказали. Этель закрывала глаза и отчётливо видела, как она постукивает пальцами по подлокотнику кресла, снизу вверх глядя на Маартера, который так и не позволил себе сесть.

Он мерил шагами комнату — топал, как громадный демон, и звенели пряжки сапог. Он топал и зверел от каждого её слова. Мартен бы убил девчонку на месте, одним ударом вышиб бы из неё душу, вот только он не собирался этого делать. Этель морщилась от всех этих звуков, и кровь молоточками колотилась в виски в такт его шагам.

Эйрин вышла вечером, чтобы проводить её. Босая вышла на крыльцо и наступила на жёлтый лист. Отдёрнула ногу, как будто коснулась жабы, и натянуто улыбнулась. Этель тогда решила, что дочь всё ещё стесняется своей откровенности, ведь они никогда так много не разговаривали, а этим вечером что-то произошло.

И теперь Этель знала, что именно: Эйрин оделась и со всех ног бросилась в северную часть города, чтобы там… что?

- И что, я должен тебе верить?

- Ну так вы же искали императрицу, — голос Эйрин напусканно спокойный. Отрепетированно спокойный, как будто она долго стояла перед тусклым зеркалом в старом доме и раз за разом повторяла: ну так вы же искали императрицу, ну так вы же…

Этель снова вспоминала вечер, и свой уход, и тот единственный раз, когда она оглянулась, а Эйрин всё ещё стояла на крыльце. Она помахала рукой.

Звук, похожий на рык демона — Маартен мерил шагами комнату и размышлял. Размышления, как будто бы, не приносили ему никакого облегчения. Не находилось верного решения. Эйрин сидела, откинувшись на спинку стула, и прикрывала глаза каждый раз, когда генерал оборачивался к ней. Прикрывала с выражением "ох, как же я устала".

Императрица устала. У неё был сложный день. Она весь день лгала.

- Откуда мне знать, что мир выбрал тебя?

- Придётся поверить. Иначе… вы же знаете, что произойдёт.

Опять шаги — тяжёлые, злые. Вздох. Тишина. Этель осознавала, как дрожат её пальцы, как катится по виску и щекочет кожу капля холодного пота, но не смела шевельнуться. Казалось, стоило нарушить хрупкую ночную пустоту, и Маартен выхватит меч, а Эйрин, конечно же, не успеет защититься.