Последнее дело императрицы - [11]

- Представь, — от удовольствия она и сама зажмурилась, — я хотела бы красивый бал. Такое платье из белого шёлка. Длинное, всё в драгоценных камнях. Стены украшены розами, и звучит такая тихая приятная музыка. Все парни хотят пригласить меня на танец, но не могут решиться.

Идрис тихонько рассмеялся, прерывая её пахнущие розами мечты. Впрочем, Мари уже не помнила, как пахнут розы. Она открыла глаза и насупилась. Фонарщик размешивал в чашке мутное снадобье и всё ещё посмеивался.

- И нечего хихикать! — Мари спрыгнула на пол, воинственно сжимая кулаки. — У меня самая лучшая мечта. И я, между прочим, иду к ней, а не просто сижу тут в темноте с кислой миной.

От злости она топнула ногой.

- Ну и сиди тут дальше.

Выбегая из комнатки, она ещё слышала, как посмеивается Идрис.

Целители чувствовали живое, а Орлана умерла. На следующее утро она очнулась в старой тронной зале, и пальцы её были холодными, как у мертвеца. Через дыру в стене на пол падал серый свет. Было ли это утро или вечер, или даже полдень, она понять не могла.

Орлана лежала на полу, слушала, как шуршат от сквозняка сухие листья и цветы, как несёт их по полу ветер. Она думала, почему же её не смог найти целитель.

Ответ всплыл быстро — потому что она умерла. Бывшая императрица лежала и долго не могла подняться, а ветер перебирал её волосы, трогал за щёки и шептал на ухо старые заклинания. Орлана не слушала. Она знала только одно заклинание и тем вчера убила начальника своих конвоиров.

В тронной зале было пусто и тихо, только холодным сквозняком скользил по камням призрак её бабушки, императрицы Руаны, которую до того, как убить, успели прозвать Безумной. Когда тёмная пелена застилала глаза Орлане, Руана принималась шептать ей на ухо:

- Ты проиграла. Я так и знала, что ты проиграешь. Ты не слушала меня, ты их жалела. А теперь ты проиграла, а они победили. — Глубокий, безразличный ко всему голос с едва заметной хрипотцой.

Прогоняя его из своего сознания, Орлана трясла головой. Сквозняк уползал по шуршащему сухими листьями полу в дальний угол, и Орлана получала несколько мгновений для сна. Глаза слипались сами собой.

Потом стемнело — кажется, всё-таки наступил вечер, — и она поднялась. Хоть от слабости всё ещё кружилась голова, Орлана уже чувствовала в себе силы уйти отсюда. Губы пересохли так, что им стало больно касаться друг друга. Они были как сухие листья на полу старой тронной залы.

Куда идти? Орлана не думала об этом. Подальше — туда, где её не достанут мечи и посохи новых правителей. Подальше — туда, где никто её не узнает. Она поднялась и расправила подол платья. Застегнула пуговицу на манжете, ту, что не отскочила от удара об пол, и вынула из волос шпильки. Большая часть из них выпала сама ещё в камере или по дороге к ней, но особенно упрямые остались в волосах. Орлана бросила их прямо на пол.

В пространстве под единственной не разрушенной аркой она поставила портал. Тот слабо светился в сумерках и был мало похож на радужного цвета порталы, которые стояли в центре городов. Бледно-серый, как мартовский снег.

В последний раз оглянувшись на дверной проём, что вёл в галерею, Орлана шагнула в портал. Илле, город — путевая развязка, принял её в дождливые объятья.

Оставаться в Илле ещё дольше было нельзя: Этель знала, что, в случае чего, добираться до Морейна долго, она может не успеть к ночи. Темнота осенью наступала быстро.

После того, как Теро приказал уничтожить сеть постоянных порталов в городах, чтобы не дать беглой императрице уйти слишком далеко, их так и не восстановили. Вот в Илле остался один — случайно. В Морейне — нет. Даже в столице, Этель слышала, не осталось ни одного портала.

Задерживаться в Илле так долго было нельзя, она знала это и всё равно уходила в другую сторону, вовсе не в сторону Морейна. Этель миновала несколько кварталов, застроенных небольшими чистыми домиками, и вышла к пустырю.

После того, как уничтожили порталы, у простых жителей не осталось никакой возможности ходить из города в город, позже кое-как приноровились ездить на лошадях. Их было мало, и стоили они баснословно дорого. Вообще-то Этель предпочитала ходить пешком: бандитов она не боялась, а диких зверей здесь не было. Только сейчас она слишком спешила.

Бледное солнце поднялось над пустырём так высоко, что подсушило грязь и даже пригрело птиц. Те запрыгали в высокой сухой траве — серые нахохлившиеся комочки перьев. Ветер тряс мёртвые деревья, но листьев на них больше не было. Все листья упали ещё летом. Этель огляделась и довольно быстро вспомнила дорогу.

После того, как Теро приказал уничтожить порталы, солдаты ещё шныряли по городам — это Этель узнала уже гораздо позже. А потом императрицу объявили убитой. Сказали, что она решила предать свой народ и позорно бежала, её пытались вернуть, но… Трагическая случайность. Не выдержало сердце.

Ставить временный портал самой было рискованно. Конечно, никто больше не искал императрицу, но сильные маги, которые ещё остались в армии Теро, могли почуять её перемещения. Да и силы стоило поберечь.

Этель знала, что уходить нужно как можно скорее. Где-то по Морейну бродит её дочь, убившая верховного лорда хаоса. Бродит и не знает, что её тоже хотят убить. Этель каждую секунду боролась с желанием поставить портал прямо на дороге, и пусть потом ползут какие угодно слухи. Пусть трава не растёт, и умирают деревья, только бы найти Эйрин. Но Илле не отпускал.