После зимы - [6]

— Как пожелаете, государыня. Это непринципиальный вопрос.

Молчание повисло над ними как маленькое облачко и было тут же развеяно решительным голосом Кая.

— Давайте перейдем все же к анкете.

— Давайте, — легко согласилась женщина.

Маэда не успел порадоваться, что всё так гладко началось, как императрица в один миг разрушила его уверенность. Она вернула папку обратно, предлагая капитану самому задавать вопросы и самому же записывать ответы.

«Хотя… почему бы и нет?» — подумалось Каю.

— Фамилия?

— Химара. Но это, как вы должно быть знаете, название клана. Есть еще несколько синонимов, но в Дворцовой Книге Императриц я записана как Химара.

Капитан уже догадался, что сам себя загоняет в ловушку, но было поздно.

— Имя?

Проклятье, неужели болван, сочинявший анкету, действительно считал, что ради арайнской персонификации императрица нарушит обычай трехтысячелетней выдержки?

— Моё настоящее имя знают лишь боги Тишины и родители, — ожидаемо ответила она. — Для всех я останусь навсегда «юнянь Химара».

— А как вас называл покойный император?

— «Моя императрица», «несравненная» или просто «жена». Напишите — «лери-ши», знаете такое слово?

Что-то среднее между домашним «дорогуша» и «золотко». Маэда без колебаний поставил прочерк.

Дату своего рождения Государыня назвала и по общему летосчислению и по суверенному, ситторийскому. Но, в любом случае, ей в этом году исполнилось 39. Выглядела же государыня Химара на любой возраст в диапазоне от 20 до 40. И, скорее всего, останется такой еще лет пятнадцать, как это водится за здешними женщинами. А потом начнет медленно превращаться в невзрачную старушку, вроде вчерашних скромных прачек.

Барышня Лоули притворно закашлялась, намекая бесстыжему арайнцу, что нельзя так откровенно пялиться на постороннюю женщину. Неприлично!

— Простите, государыня, — спохватился Кай. — Не поймите превратно, я задумался о своем.

Она бесстрастно кивнула, сделав вид, что ничего из ряда вон не произошло.

— Семейное положение?

— Вдова.

— Фамилия и имя покойного супруга?

— Юнго Шэнли.

«Юнго» это в свою очередь тот же «Государь». У императоров Ситтори не было никаких фамилий, официально династия не прерывалась три с половиной тысячи лет, кто бы ни занимал трон. Зато были имена, под которыми они входили в историю. Иногда с приставкой «Великий», но чаще без неё.

— Дети есть?

— Ставьте прочерк, капитан Маэда Кай. У юнго не было детей.

Почти всё, о чем он спрашивал, можно было узнать в любом справочнике по современной истории Ситтори, но сама возможность понаблюдать за реакцией анкетируемой дорогого стоила. Так думал Кай, когда взял вопросник на встречу. Ни заинтересовать, ни рассердить женщину не вышло. Императрица Химара хранила свой покой. Иногда она бросала взгляд в окно и тогда становилось заметно какие длинные у неё ресницы.

Скоро Маэда узнал, что родилась будущая владычица Ситтори в деревне, посещала среднюю школу в Хито, закончила колледж по специальности «учительница родного языка», и уже будучи замужем поступила в Университет, на отделение «Старо-ситторийская лингвистика, идеограммы и мифология». В промежутках между дворцовыми интригами и политическими скандалами императрица успешно защитила диссертацию. Потом еще одну, и буквально в прошлом году ко всем своим титулам и регалиям добавила почетное членство в Императорской Академии наук.

— Потом я покажу вам над чем работаю сейчас, — сказала вдруг она, впервые сама словив его взгляд. — Уверена вам, капитан, будет интересно. Потом. Не сегодня.

Маэда смутился, чувствуя внутри волну неожиданную радости. И тут же одернул себя. Обаяние её так велико, что эта женщина ловит на него других людей, как рыб на крючок. И выходило, что во время анкетирования не столько он узнавал про собеседницу, сколько наоборот.

Но то, что начато должно быть и закончено. Они продолжили. На вопрос: «Назовите точную сумму доходов из последней налоговой декларации», императрица затруднилась ответить.

— Этими вопросами занимались аудиторы императорского дома. Сейчас в моем кошельке две тысячи триста две аэлив ассигнациях и двадцать три мелочью. Верно, барышня Лоули?

— Завтра придет расчет за платки, будет немного больше, — зло прошипела камеристка и добавила. — Если, конечно, капитан Яно не отберет половину. С вами как, тоже делиться придется?

М-да, было бы странно, если бы положением узниц никто не воспользовался.

Маэда ждал, что императрица скажет нечто вроде: «Ну что ты такое говоришь, Шиффей? Капитан не такой человек». Но она промолчала.

— Моя страна платит мне достойное жалование, — отрезал Кай. — А вам, барышня Лоули, никто не мешает написать жалобу, я передам её вышестоящему командованию.

Камеристка опасно сощурила горчичного цвета и едкости глаза.

— И жалобу отправят тому, на кого жаловались. Знаем мы…

— Не обязательно. Но, видимо, вы предпочитаете изображать страдания.

Химара никак не вмешивалась в разгорающуюся склоку. То ли считала себя выше, то ли хотела понаблюдать за штабным эмиссаром в новых для него обстоятельствах.

— Вас ведь поселили в комнату Миёй? — вдруг спросила императрица.

— Да, — признался совершенно сбитый с толку Маэда.