После запятой - [52]

— Как-то непонятно все, сперва мне казалось, что это я двигаюсь, теперь понимаю, что это пространства с большой скоростью сменяют друг друга, я едва успеваю рассмотреть, что в них находится, как они заменяются новыми. А ведь они все такие огромные, значит, какая же скорость, что они так мелькают. И опять же не совсем ясно, почему мне кажется, что двигаюсь не я, а они, ведь у меня нет точки отсчета. Но у меня отсутствует чувство устремленности, верный признак, что это они устремляются мимо меня, не дав толком себя разглядеть. Что бы это значило? Наверное, мне нужно выбрать какое-то одно и сказать стоп, тогда они остановятся. Но что-то ни одно из них не привлекает настолько, отдельные приятные картинки есть во всех, но так чтобы полностью — ни одно не нравится. Да мне ничего и не хочется, такой покой, всегда бы так. Во всех мирах есть свои достоинства и недостатки, пусть они показываются, но навязать себя ни один не сможет, мне и так хорошо. Какое счастье не зависеть ни от чего, а только благодушно наблюдать. Теперь меня ни в один капкан уже не заманишь. Что такое? Остановилось. Приехали. Но это был не мой выбор. Давайте дальше смотреть. Не слушаются. Это они так выбрали. Как здесь светло! И совсем нет теней при таком ярком свете. Ярком, но не режущем. И таком согревающем. Да вот же источник света! Он смотрит прямо на меня. Он высветил своим присутствием все затемненные уголки во мне. О, вот об этом моем поступке мне никогда не вспоминалось, и об этом. И этом. И еще. Сколько их. Сколько всего было, что мне удалось похоронить в себе и забыть. Но все это никуда не делось. Все на виду, как будто он рассматривает меня на своей ладони. Какой стыд! И это все я. Это все было сделано мной. И он все это видит, мне ничего не удалось скрыть. О, какой стыд. Но что это? Он, кажется, меня совсем не осуждает? Как можно такое не осуждать? Более того, Он улыбается. Он все видит, все понимает, и Ему только смешно. Но как по-хорошему смешно. От этого мне только стыднее. Я не на ладони, конечно. У Него нет ладоней. Это просто живой бесконечный свет. Самое разумное из всего, что можно предположить и даже еще разумней. И с таким чувством юмора. Но как же так, чтобы совсем не осуждать. Я Его понимаю без слов, как и Он меня. Он не произносит слов, но я понимаю, что Он говорит: «Ты посмотри, что в тебе находится, чем ты занимаешься. Разве так можно?» — и улыбается при этом, хотя у Него нет рта, и нет лица. Он мягко улыбается всем своим существом. И какая любовь от Него исходит. Вот что такое любовь. Все, что было там, на земле, все, что говорили и писали об этом чувстве, все, что испытывали, — лишь жалкая карикатура. Вот что значит любовь. Он меня любит, несмотря ни на что. Более того — зная все. Ему только смешно немного, как от тихой шутки. И я вижу, Он никого не осуждает из всех, что были, есть и будут. Он всех любит одинаково. Всех. Как так можно? Только так и можно. Да Он просто и есть источник любви, такой неисчерпаемый. Что бы мы ни делали, Он смотрит на нас с такой любовью, пониманием и чувством юмора. За всем, что происходит там, скрывается Его улыбка. Бог ли Он? Какая разница. Если бы мне знать раньше, что меня так любят. И что ни за что не осудят. Удивительно, когда знаешь, что не осудят, как ни старайся, то и невозможно делать что-то плохое. Хочется в лепешку расшибиться, но стать лучше. Да мы, наверное, все знали, что Он нас ждет и наблюдает за нами, только забыли. Меня куда-то тянет, что это меня тянет? Я не хочу удаляться, я хочу остаться рядом с Тобой. Пожалуйста, не позволяй, чтобы меня уводили. Ты улыбаешься? Да, я понимаю, что Ты всегда рядом со мной. Как глупо, конечно же, Ты всегда рядом с нами. И я знаю, что опять к Тебе вернусь так близко. Какая нечаянная радость. Но меня позвали. Вот оно какое, мое имя. Я его уже не помню, это только звуки, но оказывается, я — эти звуки. Когда их произнесли, я вспомнила себя. Да-да, я уже не первый раз возвращаюсь по звуку своего имени, но раньше это было так мучительно. Меня раздирало, когда мое там и мое здесь старались наложиться друг на друга. Это была такая несостыковка. Сейчас же переход оказался плавным, я сразу оказалась посредине себя, отсюда просматриваются все проходы, которые я прорубила от себя к другим. Они тоже данность и всегда присутствуют со мной. Они перемещаются со мной всюду, где бы я ни оказалась, их топография и направление не меняются, хотя я и не всегда помню, кто присутствует на их другом конце. Можно пройти по ним и посмотреть, но это долгий путь, а можно и перебрать всех, кто приходит на ум, этот? — нет, не подходит, и этот нет, пока не узнаешь — ну, конечно, он, к нему проложено именно это мое чувство, и, возможно, удивишься — почему именно он, вот не ожидала. Но сейчас что-то прибавилось. Я, кажется, принесла за собой новые хвосты из тех мест, где побывала. Но я опять не помню, кто к ним привязан и где это случилось. Но ничего, успеется, разобраться бы с теми, кто здесь, пока все не перепуталось. Когда они начинают говорить, то сами становятся по местам. По голосу сразу можно определить, где у меня находится человек. По внешнему виду — не так-то просто. И еще одна странная закономерность — чем длиннее дорога, проложенная мной к другому, тем он ближе ко мне находится.