После рождества - [11]

— Раз уж мне велели выяснить, кто же хотел убить девушку, мне бы хотелось кое–что узнать.

— Понимаю, будьте уверены, внучек, я расскажу все, что знаю. Я переживаю за Луизу, ведь бандит может снова напасть.

— Это не исключено, — спокойно сказал студент, немного шокированный фамильярностью старушки. — Начнем с того, мог ли кто–то посторонний проникнуть в замок незамеченным?

— Да, это можно сделать через левое крыло, (в нем никто не живет с шестнадцатого века) там окна не застекленные. Все время забываю велеть их замуровать или забить. К тому же, эти окна находятся очень низко от земли, так как замок дал сильную осадку за последние столетия … Через них может влезть кто угодно. Потом надо подняться по лестнице, затем повернуть налево, потом пройти мимо склепа, затем подняться наверх, потом опять налево… и так можно попасть в наше крыло. Кстати, фамильный склеп у нас размещен в одном из подвалов замка, так повелел наш далекий предок: «Всех представителей рода Д’Омон хоронить в стенах этого замка»…

— М-да, судя по вашему рассказу, мадам, в жилую часть замка может проникнуть лишь человек, очень хорошо знающий его. Кто это может быть?

— Ну, думаю, никто…

— А разве не план замка висит возле камина?

— О, да! Он был сделан еще в пятнадцатом веке, замок почти не изменился. Этот план — гордость нашего рода.

— Простите, я не про то. Ведь только очень частые гости могли так хорошо изучить этот план, чтобы пролезть через левое крыло.

— Я не понимаю вас, внучек, старость не радость.

— Мадам, частый посетитель замка мог изучить этот план, а потом пробраться сюда всякими ходами и коридорами…

— А-а, теперь я поняла!

— Хотя для этого надо обладать хорошей памятью, чтобы все это запомнить. Кстати, бывает такое, что вы по каким–то причинам оставляете гостей и выходите?

— Да, конечно, бывает, я понимаю, что это невежливо, но на мне все имение, дел много. Но не больше, чем на десять минут.

— За десять минут день за днем можно много перерисовать, даже не обладая мастерством художника. Кого вы чаще всего принимаете в замке?

— Графиню де Сен — Роман, виконта де Карне, учителя Шваля, священника. Но неужели кто–то из них преступник?

— Этого я не смею утверждать. Я просто перебираю факты. А нищие сюда заходят?

— Нет, они бегут сразу на кухню.

— Понятно, перейдем к обитателям замка. Кроме доктора дворецкого и экономки вы держите кухарку и пятерых лакеев, не так ли?

— Да, только лакеи не мои, а племянника, он их из Версаля привез.

— Луиза Дюваль ни с кем из ваших слуг не ссорилась?

— Нет, правда с экономкой конфликты были, но не такие, за которые друг друга убивают.

— Гм, а как у нее дела с герцогом?

— Ох, не спрашивайте, он над ней издевается, негодник! Даже я ничего поделать не могу.

— Можно нескромный вопрос?

— Ох, внучек, какие в мои годы–то нескромные вопросы?

— Где вы были, когда произошло покушение?

— У себя в комнате, уже готовилась лечь спать, как вдруг услышала выстрел. Перепугалась до ужаса!

— Понятно, спасибо, мадам.

Макс сделал очередную пометку в своем блокноте.

— Не за что, внучек. Газетку почитать не хотите? Там такое пишут! В Новогоднюю ночь ограбили банкира, ужас! Почитайте, газетка интересная, новогодняя.

— Спасибо, спасибо, — студент откланялся.

Размышляя, Робеспьер поднялся к себе.

— Надо бы побеседовать с виконтом и графиней, да и с учителем не мешало бы потолковать… Кажется, сегодня они приедут в гости к ужину. Кстати, необходимо и герцога допросить, не нравиться он мне.

Макс сел за стол, достал чистый лист бумаги.

— Как я понял с самого начала, тут бушуют страсти, все друг в друга влюблены…гм, может тут кроется разгадка? Значит, так, Луиза Дюваль любит герцога; Луизу любит учитель; герцог любит… черт его знает, может, графиню… размечтался, герцог любит себя; графиня любит герцога; графиню любит виконт, которого никто не любит; я люблю Мадлен. Нет, это к делу не относится! Ерунда какая–то! Я не удивлюсь, если завтра выяснится, что доктор любит дворецкого или наоборот. Тогда я точно собираю свои пожитки и бегу из этого сумасшедшего дома без оглядки.

— Макс! Смотрите! — раздался неожиданно звонкий голос.

Студент подпрыгнул.

— Да, Мадлен.

— Я решила вам помочь!

Мадлен протянула лист бумаги, на котором была нарисована жуткая небритая рожа с красными глазами и зверской ухмылкой. Под одним глазом бандитской физиономии красовался синяк. В одной руке этот «красавец» держал кинжал, в другой — пистолет. Внизу картины была подпись:

«Розыскиваидься апастный приступнег!!!»

— Это что? — спросил Макс, когда, наконец, обрел дар речи.

— Портрет бандита, — беспечно ответила девушка. — Похоже?

— Мадлен, я же не знаю, кто бандит!

— Вот поэтому я и нарисовала. Мы повесим эту картину в прихожей замка, чтобы каждый, кто заглянет, знал, что это бандит и его надо найти и поймать! Что скажете?

— Милая, можно, я промолчу?

— Как хотите. Вы уже начали расследовать?

— Да, я поговорил с вашей тетей.

— Ну, что узнали?

— Для начала я набросал список подозреваемых. Сюда вошли: герцог, доктор, экономка, дворецкий, кухарка, графиня, виконт, учитель, священник, а также тетушка.

— Тетушку–то зачем, она не убийца.