После России - [4]
Въ громкомъ таборѣ дружбъ
Собутыльница душъ
Кончу, трезвость избравъ,
День — въ тишайшемъ изъ братствъ.
Ахъ, съ топочущихъ стогнъ
Въ легкій жертвенный огнь
Рощъ! Въ великій покой
Мховъ! Въ струенiе хвой...
Древа вѣщая вѣсть!
Лѣсъ, вѣщающій: Есть
Здѣсь, надъ сбродомъ кривизнъ —
Совершенная жизнь:
Гдѣ ни рабствъ, ни уродствъ,
Тамъ, гдѣ всё во весь ростъ,
Тамъ, гдѣ правда виднѣй:
По ту сторону дней...
17го сентября 1922 г.
5.
Бѣглецы? — Вѣстовые?
Отзовись, коль живые!
Чернецы верховые,
Въ чащахъ Бога узрѣвъ?
Сколько мчащихъ сандалій!
Сколько пышущихъ зданій!
Сколько гончихъ и ланей —
Въ убѣганьѣ деревъ!
Лѣсъ! Ты нынче — наѣздникъ!
То, что люди болѣзнью
20
Называютъ: послѣдней
Судорогою древесъ —
Это — въ платьѣ просторномъ
Отрокъ, нектаромъ вскормленъ.
Это — сразу и съ корнемъ
Ввысь сорвавшійся лѣсъ!
Нѣтъ, иное: не хлопья —
Въ сухолистомъ потопѣ!
Вижу: опрометь копій,
Слышу: рокотъ кровей!
И въ разверстой хламидѣ
Пролетая — кто видѣлъ?! —
То Саулъ за Давидомъ:
Смуглой смертью своей!
3го октября 1922 г.
6.
Не краской, не кистью!
Свѣтъ — царство его, ибо сѣдъ.
Ложь — красные листья:
Здѣсь свѣтъ, попирающій цвѣтъ.
Цвѣтъ, попранный свѣтомъ.
Свѣтъ — цвѣту пятою на грудь.
Не въ этомъ, не въ этомъ
ли: тайна, и сила и суть
Осенняго лѣса?
Надъ тихою заводью дней
Какъ будто завѣса
Рванулась — и грозно за ней...
Какъ будто бы сына
Провидишь сквозь ризу разлукъ —
Слова: Палестина
Встаютъ, и Элизіумъ вдругъ...
Струенье... Сквоженье...
Сквозь трепетовъ мелкую вязь —
Свѣтъ, смерти блаженнѣе
И — обрывается связь.
_______
Осенняя сѣдость.
Ты, Гетевскій апоѳеозъ!
21
Здѣсь многое спѣлось,
А больше еще — расплелось.
Такъ свѣтятъ сѣдины:
Такъ древнія главы семьи —
Послѣдняго сына,
Послѣднѣйшаго изъ семи —
Въ послѣднія двери —
Простертымъ свѣченіемъ рукъ...
(Я краскѣ не вѣрю!
Здѣсь пурпуръ — послѣдній изъ слугъ!)
...Уже и не свѣтомъ:
Какимъ-то свѣченьемъ свѣтясь...
Не въ этомъ, не въ этомъ
ли — и обрывается связь.
_______
Такъ свѣтятъ пустыни.
И — больше сказавъ, чѣмъ могла:
Пески Палестины,
Элизіума купола...
8го — 9го октября 1922 г.
7.
Та, что безъ видѣнiя спала —
Вздрогнула и встала.
Въ строгой постепенности псалма,
Зрительною скáлой —
Сонмы просыпающихся тѣлъ:
Руки! — Руки! — Руки!
Словно воинство подъ градомъ стрѣлъ,
Спѣлое для муки.
Свитки разсыпающихся въ прахъ
Ризъ, сквозныхъ какъ сѣти.
Руки, прикрывающія пахъ,
(Дѣвственницъ!) — и плети
Старческихъ, не знающихъ стыда...
Отроческихъ — птицы!
Конницею на трубу суда!
Станъ по поясницу
Выпроставъ изъ гробовыхъ пеленъ —
Взлетъ сѣдобородый:
22
Есмь! — Переселенье! — Легіонъ!
Цѣлые народы
Выходцевъ! — На милость и на гнѣвъ!
Види! — Буди! — Вспомни!
...Нѣсколько взбѣгающихъ деревъ
Вечеромъ, на всхолмьѣ.
12го октября1922 г.
8.
Кто-то ѣдетъ — къ смертной побѣдѣ
У деревьевъ — жесты трагедій.
Іудеи — жертвенный танецъ!
У деревьевъ — трепеты таинствъ.
Это — заговоръ противъ вѣка:
Вѣса, счета, времени, дроби.
Се — разодранная завѣса:
У деревьевъ — жесты надгробій...
Кто-то ѣдетъ. Небо — какъ въѣздъ.
У деревьевъ — жесты торжествъ.
7го мая 1923 г.
9.
Какимъ наитіемъ,
Какими истинами,
О чемъ шумите вы,
Разливы лиственные?
Какой неистовой
Сивиллы таинствами —
О чемъ шумите вы,
О чемъ безпамятствуете?
Что въ вашемъ вѣяньѣ?
Но знаю — лѣчите
Обиду Времени —
Прохладой Вѣчности.
Но юнымъ геніемъ
Возставъ — порочите
Ложь лицезрѣнія
Перстомъ заочности.
23
Чтобъ вновь, какъ нѣкогда,
Земля — казалась намъ.
Чтобы подъ вѣками
Свершались замыслы.
Чтобы монетами
Чудесъ — не чваниться!
Чтобы подъ вѣками
Свершались таинства!
И прочь отъ прочности!
И прочь отъ срочности!
Въ потокъ! — Въ пророчества
Рѣчами косвенными...
Листва ли — листьями?
Сивилла ль — выстонала?
...Лавины лиственныя,
Руины лиственныя...
го мая 1923 г.
[Два послѣднихъ стихотворенія перенесены сюда
изъ будущаго по внутренней принадлежности.]
ЗАВОДСКІЕ
1.
Стоятъ въ чернорабочей хмури
Закопченные корпуса.
Надъ копотью взметаютъ кудри
Растроганныя небеса.
Въ надышанную сирость чайной
Картузъ засаленный бредетъ.
Послѣдняя труба окрайны
О праведности вопіетъ.
Труба! Труба! Лбовъ искаженныхъ
Послѣднѣе: еще мы тутъ!
Какая нá-смерть осужденность
Въ той жалобѣ послѣднихъ трубъ!
Какъ въ вашу бархатную сытость
Вгрызается ихъ жалкій вой!
Какая зáживо-зарытость
И выведенность на убой!
А Богъ? — По самый лобъ закуренъ,
Не вступится! Напрасно ждемъ!
24
Надъ койками больницъ и тюремъ
Онъ гвоздиками пригвожденъ.
Истерзанность! Живое мясо!
И было такъ и будетъ — до
Скончанія.
— Всѣмъ пѣснямъ насыпь,
И всѣхъ отчаянiй гнѣздо:
Заводъ! Заводъ! Ибо зовется
Заводомъ этотъ черный взлетъ.
Къ отчаянью трубы заводской
Прислушайтесь — ибо зоветъ
Заводъ. И никакой посредникъ
Ужъ не послужитъ вамъ тогда,
Когда надъ городомъ послѣднимъ
Взреветъ послѣдняя труба.
23го сентября 1922 г.
2.
Книгу вѣчности на людскихъ устахъ
Не вотще листавъ —
У послѣдней, послѣдней изъ всѣхъ заставъ,
Гдѣ начало травъ
И начало правды... На камень сѣвъ,
Птичьимъ стаямъ вслѣдъ...
Ту послѣднюю — дальнюю — дальше всѣхъ
Дальнихъ — дольше всѣхъ...
Далечайшую...
Говоритъ: приду!
И еще: въ гробу!
Труднодышащую — нашихъ дѣлъ судью
И рабу — трубу.
Что надъ городомъ утвержденныхъ звѣрствъ
Прокаженныхъ дѣтствъ,
Въ дымномъ оловѣ — какъ позорный шестъ
Поднята, какъ перстъ.
Голосъ шахтъ и подваловъ,
— Лбовъ на чахломъ стеблѣ! —
`Вся моя проза – автобиографическая`, – писала Цветаева. И еще: `Поэт в прозе – царь, наконец снявший пурпур, соблаговоливший (или вынужденный) предстать среди нас – человеком`. Написанное М.Цветаевой в прозе отмечено печатью лирического переживания большого поэта.
Знаменитый детский психолог Ю. Б. Гиппенрейтер на своих семинарах часто рекомендует книги по психологии воспитания. Общее у этих книг то, что их авторы – яркие и талантливые люди, наши современники и признанные классики ХХ века. Серия «Библиотека Ю. Гиппенрейтер» – и есть те книги из бесценного списка Юлии Борисовны, важные и актуальные для каждого родителя.Марина Ивановна Цветаева (1892–1941) – русский поэт, прозаик, переводчик, одна из самых самобытных поэтов Серебряного века.С необыкновенной художественной силой Марина Цветаева описывает свои детские годы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Повесть посвящена памяти актрисы и чтицы Софьи Евгеньевны Голлидэй (1894—1934), с которой Цветаева была дружна с конца 1918 по весну 1919 года. Тогда же она посвятила ей цикл стихотворений, написала для неё роли в пьесах «Фортуна», «Приключение», «каменный Ангел», «Феникс». .
«… В красной комнате был тайный шкаф.Но до тайного шкафа было другое, была картина в спальне матери – «Дуэль».Снег, черные прутья деревец, двое черных людей проводят третьего, под мышки, к саням – а еще один, другой, спиной отходит. Уводимый – Пушкин, отходящий – Дантес. Дантес вызвал Пушкина на дуэль, то есть заманил его на снег и там, между черных безлистных деревец, убил.Первое, что я узнала о Пушкине, это – что его убили. Потом я узнала, что Пушкин – поэт, а Дантес – француз. Дантес возненавидел Пушкина, потому что сам не мог писать стихи, и вызвал его на дуэль, то есть заманил на снег и там убил его из пистолета ...».
«Вся моя проза – автобиографическая», – писала Цветаева. И еще: «Поэт в прозе – царь, наконец снявший пурпур, соблаговоливший (или вынужденный) предстать среди нас – человеком». Написанное М.Цветаевой в прозе – от собственной хроники роковых дней России до прозрачного эссе «Мой Пушкин» – отмечено печатью лирического переживания большого поэта.
![Свет юности [Ранняя лирика и пьесы]](/storage/book-covers/e3/e326f235e794c0883a9f92e6387a2e445e29592c.jpg)
"Первая книжка стихов могла бы выйти в свое время, если бы я не отвлекся на пьесу в стихах, а затем пьесу в прозе, — это все были пробы пера, каковые оказались более успешными в прозе. Теперь я вижу, что сам первый недооценивал свои ранние стихи и пьесы. В них проступает поэтика, ныне осознанная мною, как ренессансная, с утверждением красоты и жизни в их сиюминутности и вечности, то есть в мифической реальности, если угодно, в просвете бытия." (П.Киле)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Снег поздней любви» – девятый сборник стихов поэта Алексея Горобца из станицы Полтавской Краснодарского края.Поэзия Алексея Горобца – это особый взгляд на явления и события, свой, только ему присущий способ восприятия и осмысления жизни. Полная философской грусти и почти языческого слияния с природой любовная лирика поэта занимает основное место в предлагаемом читателю новом – девятом – поэтическом сборнике.
«И полыхал пожар дождя…» – десятый и последний по состоянию на сентябрь 2012 года сборник стихов поэта Алексея Горобца из станицы Полтавской Краснодарского края.Поэзия Алексея Горобца грустна, но необычайно светла. Она мудра и до предела искренна. В новом – десятом – поэтическом сборнике автор остаётся верен столь характерной для него любовной и философской тематике. Помимо новых стихотворений в сборник включены и некоторые стихи из предыдущих изданий.
В двухтомник избранных произведений Николая Доризо вошли стихи, написанные более чем за тридцать пять лет литературной деятельности.В первый том включены стихотворения и песни, воспевающие героизм советских людей, их военную и трудовую славу, любовь и дружбу, красоту родной земли.