После России - [2]
Я! — Живѣйшая изъ женъ:
Жизнь. Обѣими руками
Въ твой невыспавшійся сонъ.
Дай! (На языкѣ двуостромъ:
Нá! — Двуострота змѣи!)
Всю меня въ простоволосой
Радости моей прими!
Льни! — Сегодня день на шхунѣ,
— Льни! — на лыжахъ! — Льни! — льняной!
Я сегодня въ новой шкурѣ:
Вызолоченной, седьмой!
— Мой! — и о какихъ наградахъ
Рай — когда въ рукахъ, у рта:
Жизнь: распахнутая радость
Поздороваться съ утра!
25го іюня 1922 г.
Нѣкоторымъ — не законъ.
Въ часъ, когда условный сонъ
Праведенъ, почти что святъ,
Нѣкоторые не спятъ:
Всматриваются — и въ скры-
тнѣйшем лепесткѣ: не ты!
8
Нѣкоторымъ — не уставъ:
Въ часъ, когда на всѣхъ устахъ
Засуха послѣднихъ смутъ —
Нѣкоторые не пьютъ:
Впытываются — и сти-
снутымъ кулакомъ — въ пески!
Нѣкоторымъ, безъ кривизнъ —
Дорого дается жизнь.
25го іюня 1922 г.
Дабы ты меня не видѣлъ —
Въ жизнь — пронзительной, незримой
Изгородью окружусь.
Жимолостью опояшусь,
Изморозью опушусь.
Дабы ты меня не слушалъ
Въ ночь — въ премудрости старушьей:
Скрытничествѣ — укрѣплюсь.
Шорохами опояшусь,
Шелестами опушусь.
Дабы ты во мнѣ не слишкомъ
Цвѣлъ — по зарослямъ: по книжкамъ
Заживо запропащу:
Вымыслами опояшу,
Мнимостями опушу.
25го іюня 1922 г.
БАЛКОНЪ
Ахъ, съ откровеннаго отвѣса —
Внизъ — чтобы въ прахъ и въ смоль!
Земной любови недовѣсокъ
Слезой солить — доколь?
Балконъ. Сквозь соляные ливни
Смоль поцѣлуевъ злыхъ.
И ненависти неизбывной
Вздохъ: выдышаться въ стихъ!
Стиснутое въ рукѣ комочкомъ —
Чтó: сердце или рвань
Батистовая? Симъ примочкамъ
Есть имя: — Iордань.
Да, ибо этотъ бой съ любовью
Дикъ и жестокосердъ.
Дабы съ гранитнаго надбровья
Взмывъ — выдышаться въ смерть!
30го іюня 1922 г.
Ночного гостя не застанешь...
Спи и проспи навѣкъ
Въ испытаннѣйшемъ изъ пристанищъ
Сей невозможный свѣтъ.
Но если — не сочти, что дразнитъ
Слухъ! — любящая — чуть
Отклонится, но если нáвзрыдъ
Ночь и киѳарой — грудь...
То мой любовникъ лавролобый
Поворотилъ коней
Съ ристалища. То ревность Бога
Къ любимицѣ своей.
2го іюля 1922 г.
Неподражаемо лжетъ жизнь:
Сверхъ ожиданія, сверхъ лжи...
Но по дрожанію всѣхъ жилъ
Можешь узнать: жизнь!
Словно во ржи лежишь: звонъ, синь...
(Что жъ, что во лжи лежишь!) — жаръ, валъ...
Бормотъ — сквозь жимолость — ста жилъ...
Радуйся же! — Звалъ!
И не кори меня, другъ, столь
Заворожимы у насъ, тѣлъ,
Души — что вотъ уже: лбомъ въ сонъ.
Ибо — зачѣмъ пѣлъ?
Въ бѣлую книгу твоихъ тишизнъ,
Въ дикую глину твоихъ «да» —
Тихо склоняю обломъ лба:
Ибо ладонь — жизнь.
8го іюля 1922 г.
10
Думалось: будутъ легки
Дни — и безтрепетна смежность
Рукъ. — Взмахомъ руки,
Другъ, остановимте нѣжность.
Не — поздно еще!
Въ раз — свѣтныя щели
(Не поздно!) — еще
Нам птицы не пѣли.
Будь на — сторожѣ!
Послѣдняя ставка!
Нѣтъ, поздно уже
Другъ, если до завтра!
Земля да легка!
Другъ, въ самую сердь!
Не въ наши лѣта
Откладывать смерть!
Мертвые — хоть — спятъ!
Только моимъ сна нѣтъ —
Снамъ! Взмахомъ лопатъ
Другъ — остановимте память!
го іюля 1922 г.
Руки — и въ кругъ
Перепродажъ и переуступокъ!
Только бы губъ,
Только бы рукъ мнѣ не перепутать!
Этихъ вотъ всѣхъ
Суетностей, отъ которыхъ сна нѣтъ.
Руки воздѣвъ,
Другъ, заклинаю свою же память!
Чтобы въ стихахъ
(Свалочной ямѣ моихъ Высочествъ!)
Ты не зачахъ,
Ты не усохъ наподобье прочихъ.
Чтобы въ груди
(Въ тысячегрудой моей могилѣ
Братской!) — дожди
Тысячелѣтій тебя не мыли...
Тѣло межъ тѣлъ,
— Ты, что мнѣ прóпадомъ былъ двухзвѣзднымъ!..
Ударяется и отрывается первый слогъ. Помѣчено не вездѣ.
11
Чтобъ не истлѣлъ
Съ надписью: не опознанъ.
го іюля 1922 г.
БЕРЛИНУ
Дождь убаюкиваетъ боль.
Подъ ливни опускающихся ставень
Сплю. Вздрагивающихъ асфальтовъ вдоль
Копыта — какъ рукоплесканья.
Поздравствовалось — и слилось.
Въ оставленности златозарной
Надъ сказочнѣйшимъ изъ сиротствъ
Вы смилостивились, казармы!
10го іюля 1922 г.
Удостовѣришься — повремени! —
Что, выброшенной на солому,
Не надо было ей ни славы, ни
Сокровищницы Соломона.
Нѣтъ, руки зá голову заломивъ,
— Глоткою соловьиной! —
Не о сокровищницѣ — Суламиөь:
Горсточкѣ красной глины!
12го іюля 1922 г.
Свѣтло-серебряная цвѣль
Надъ зарослями и бассейнами.
И занавѣсъ дохнетъ — и въ щель
Колеблющійся и разсѣянный
Свѣтъ... Падающая вода
Чадры. (Не прикажу — не двинешься!)
Такъ пэри къ спящимъ иногда
Прокрадываются въ любимицы.
Ибо не вѣдающимъ лѣтъ
— Спи! — головокруженье нравится.
12
Не вычитавъ моихъ примѣтъ,
Спи, нѣжное мое неравенство!
Спи. — Вымысломъ останусь, лба
Разглаживающимъ неровности.
Такъ Музы къ смертнымъ иногда
Напрашиваются въ любовницы.
16го іюля 1922 г.
Вкрадчивостію волосъ:
Въ гладь и въ лоскъ
Оторопiю продольной —
Синь полунощную, масть
Воронову. — Вгладь и всласть
Оторопи вдоль — ладонью.
Нѣженка! — Не обманись!
Такъ заглаживаютъ мысль
Злостную: разрывъ — разлуку —
Лѣстницы послѣдній скрипъ...
Такъ заглаживаютъ шипъ
Розовый... — Поранишь руку!
Вѣдомо мнѣ въ жизни рукъ
Многое. — Изъ свѣтлыхъ дугъ
Присталью неотторжимой
Весь противушерстный твой
Строй выслѣживаю: смоль,
Стонущую подъ нажимомъ.
Жалко мнѣ твоей упоръ-
ствующей ладони: въ лоскъ
Волосы, — вотъ-вотъ ужъ черезъ
Край — глаза... Загнана внутрь
Мысль навязчивая: утръ
Наважденіе — подъ черепъ!
17го іюля 1922 г.
Леты слѣпотекущiй всхлипъ.
Долгъ твой тебѣ отпущенъ: слитъ
Съ Летою, — еле-еле живъ
Въ лепетѣ сребротекущихъ ивъ.
13
Ивовый сребролетейскiй плескъ
Плачущій... Въ слѣпотекущiй склепъ
`Вся моя проза – автобиографическая`, – писала Цветаева. И еще: `Поэт в прозе – царь, наконец снявший пурпур, соблаговоливший (или вынужденный) предстать среди нас – человеком`. Написанное М.Цветаевой в прозе отмечено печатью лирического переживания большого поэта.
Знаменитый детский психолог Ю. Б. Гиппенрейтер на своих семинарах часто рекомендует книги по психологии воспитания. Общее у этих книг то, что их авторы – яркие и талантливые люди, наши современники и признанные классики ХХ века. Серия «Библиотека Ю. Гиппенрейтер» – и есть те книги из бесценного списка Юлии Борисовны, важные и актуальные для каждого родителя.Марина Ивановна Цветаева (1892–1941) – русский поэт, прозаик, переводчик, одна из самых самобытных поэтов Серебряного века.С необыкновенной художественной силой Марина Цветаева описывает свои детские годы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Повесть посвящена памяти актрисы и чтицы Софьи Евгеньевны Голлидэй (1894—1934), с которой Цветаева была дружна с конца 1918 по весну 1919 года. Тогда же она посвятила ей цикл стихотворений, написала для неё роли в пьесах «Фортуна», «Приключение», «каменный Ангел», «Феникс». .
«… В красной комнате был тайный шкаф.Но до тайного шкафа было другое, была картина в спальне матери – «Дуэль».Снег, черные прутья деревец, двое черных людей проводят третьего, под мышки, к саням – а еще один, другой, спиной отходит. Уводимый – Пушкин, отходящий – Дантес. Дантес вызвал Пушкина на дуэль, то есть заманил его на снег и там, между черных безлистных деревец, убил.Первое, что я узнала о Пушкине, это – что его убили. Потом я узнала, что Пушкин – поэт, а Дантес – француз. Дантес возненавидел Пушкина, потому что сам не мог писать стихи, и вызвал его на дуэль, то есть заманил на снег и там убил его из пистолета ...».
«Вся моя проза – автобиографическая», – писала Цветаева. И еще: «Поэт в прозе – царь, наконец снявший пурпур, соблаговоливший (или вынужденный) предстать среди нас – человеком». Написанное М.Цветаевой в прозе – от собственной хроники роковых дней России до прозрачного эссе «Мой Пушкин» – отмечено печатью лирического переживания большого поэта.
![Свет юности [Ранняя лирика и пьесы]](/storage/book-covers/e3/e326f235e794c0883a9f92e6387a2e445e29592c.jpg)
"Первая книжка стихов могла бы выйти в свое время, если бы я не отвлекся на пьесу в стихах, а затем пьесу в прозе, — это все были пробы пера, каковые оказались более успешными в прозе. Теперь я вижу, что сам первый недооценивал свои ранние стихи и пьесы. В них проступает поэтика, ныне осознанная мною, как ренессансная, с утверждением красоты и жизни в их сиюминутности и вечности, то есть в мифической реальности, если угодно, в просвете бытия." (П.Киле)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Снег поздней любви» – девятый сборник стихов поэта Алексея Горобца из станицы Полтавской Краснодарского края.Поэзия Алексея Горобца – это особый взгляд на явления и события, свой, только ему присущий способ восприятия и осмысления жизни. Полная философской грусти и почти языческого слияния с природой любовная лирика поэта занимает основное место в предлагаемом читателю новом – девятом – поэтическом сборнике.
«И полыхал пожар дождя…» – десятый и последний по состоянию на сентябрь 2012 года сборник стихов поэта Алексея Горобца из станицы Полтавской Краснодарского края.Поэзия Алексея Горобца грустна, но необычайно светла. Она мудра и до предела искренна. В новом – десятом – поэтическом сборнике автор остаётся верен столь характерной для него любовной и философской тематике. Помимо новых стихотворений в сборник включены и некоторые стихи из предыдущих изданий.
В двухтомник избранных произведений Николая Доризо вошли стихи, написанные более чем за тридцать пять лет литературной деятельности.В первый том включены стихотворения и песни, воспевающие героизм советских людей, их военную и трудовую славу, любовь и дружбу, красоту родной земли.