После победы славянофилов - [180]

Сухумский округ дает яркую картину печальной неспособности нашей бюрократии сделать какое-нибудь живое дело. Край достается России. Как уже мы видели, это поистине маленький рай и по климату, и по почве, и по естественным богатствам. Правительство принимает совершенно верное решение — заселить округ русским элементом. Пишутся правила, вызываются желающие. Бумага за номером таким-то очищена.

А на деле выходит нечто совсем нежелательное. Является поселенец, русский человек, теснимый обыкновенно малоземельем, откуда-нибудь из Курской, Воронежской, Орловской или Полтавской губернии. Средств у него, конечно, никаких. Культурной подготовки — тоже. Садов он не разводил, апельсинов и лимонов не видал, об оливках даже и не слыхал. Он знает одно: распахивать сохой или сабаном как можно больше и как можно скорее и сеять рожь, пшеницу, овес, то есть именно то, что под Сухумом не нужно, да подо что и места нет: поселенцу нужна степь, а ему дают ущелья и крутые горные склоны, приспособленные природой для апельсинов и винограда и совсем негодные под рожь.

Да и ущелья эти заросли тропическим хворостом и колючками, сквозь которые не проберешься и которые не знаешь, каким инструментом уничтожать. Вы их рубите, они растут вдвое…

Как ни талантлив русский человек, какой ни обладает он чудесной сметкой и находчивостью, но один, в этих дебрях, с голыми руками, без помощи, без указания, не мог он создать новой культуры — это выше человеческих сил!

А внизу, в каждой лощине, у каждого ручья и ключа сторожит злейшая лихорадка. Чуть не остерегся, полежал на земле или выпил сырой воды (а где ее взять кипяченой в поле или лесу, на работе?), лихорадка уже его захватила и треплет целые месяцы до совершенного изнурения. И сколько перемерло здесь русских людей только из-за того, что некому было прокопать грошовую канаву для осушки маленького, в какую-нибудь десятину, болота, достаточного, однако, как склад малярий, для нескольких верст побережья!

И вот русский элемент сам собой исчезает и заменяется инородцами и иностранцами. Разумеется, малоазийские греки, армяне и даже молдаване справятся лучше со здешними условиями и скорее найдут возможность и укрепиться, и прокормиться. Грек и армянин — табаководы и виноградари, молдаванин — садовод. Вюртембергский немец грамотный и капитальный человек. Русский поселенец силой вещей очищает им место.

Кончается столетие с присоединения нами Кавказа, и вот результаты нашего там хозяйства: старая местная культура почти исчезла, уступив место искусственно заведенному крупному местному землевладению, сплошь почти враждебному всему русскому. Новой русской культуры не заведено. Азиаты высоко поднимают голову и громко кричат: «Кавказ для кавказцев», русские скромно сидят но углам, вынося бесчисленное множество всяких неприятностей и ведя борьбу при постоянном ощущении нетвердости почвы под ногами и враждебного отношения со стороны туземцев и даже кое-где своих властей с именами, оканчивающимися на дзе и янц.

Возвращусь к обеду у полковника Бракера.

На этот обед собралась, разумеется, вся сухумская власть и довольно много местных нотаблей из азиатов. Господа эти уселись за особым столом поодаль, а наша экспедиция и вообще служилый элемент занял длинный главный стол.

Меню я касаться не буду. Упомяну лишь, что господин Бракер заказал изловить в одной из речек около Сухума осетра и, действительно, изловили некоторое «чудо природы», которое не одолели бы и три Собакевича. 35 или 40 человек, бывших за обедом, не могли съесть и половины рыбы. Затем было мороженое, в Сухуме представляющее то, что у нас малина в январе. Лед для этого мороженого выписан пароходом из Керчи.

Но это все между прочим. Самое любопытное — были разговоры за обедом и речи. В ответ на обычные приветствия и комплименты со стороны представителей города А. С. Ермолов произнес приблизительно следующее:

«Мы сделали, господа, длинный путь по этому благословенному краю, восхищались его природой, с удовольствием отмечали зачатки развивающейся здесь культуры и сокрушались над той картиной бедности и запустения, которая — увы! — пока еще сильно заслоняет собой едва начинающуюся русскую культуру. Дела много, Кавказ ждет просвещенных работников, а этих работников так ничтожно мало. Тем более должны мы ценить труд тех, которые при таких печальных условиях не испугались одиночества и возможных неудач и посвятили свои силы изучению здешних богатейших хозяйственных условий, являясь первыми пионерами, внося знания и опыт и подавая собой добрый пример. Сухум может смело гордиться одним из таких культурных работников, сделавших для края очень много и, как я надеюсь, имеющим сделать еще больше. Вы догадаетесь, господа, о ком я говорю, он находится среди нас, и в честь его я от всей души поднимаю бокал».

Растроганный до глубины души П. Е. Татаринов благодарил министра. Это было чуть ли не первое публичное признание культурных заслуг частного человека, посвятившего себя науке и технике местного хозяйства.

Говорили несколько азиатов, вкладывая в сладкие речи некоторые неприятные русскому уху колючки. Издали звучала здешняя тема: «Кавказ для кавказцев». Я решил ответить и, попросив слова, сказал следующее: