После победы славянофилов - [178]

Издали уже, по запаху, льющемуся нежной волной, можно безошибочно определить кусты Olea fragrans, растения замечательного тем, что его цветок имеет сильнейший аромат дорогого чая и действительно служит для ароматизирования этого продукта. Цветение Olea fragrans совпадает как раз со временем весеннего и осеннего сбора чая, и потому на всех плантациях вместе с кустами чая разводят и это растение. Впрочем, о роли Olea fragrans в чайном деле существуют большие противоречия.

В саду великого князя мы встретили первую на Кавказе группу настоящих пробковых дубов. Это толстые и довольно невзрачные деревья, на которых на вышину человеческого роста как будто надета толстая фуфайка.

Пробка, как известно, представляет ежегодно нарастающую кору на особом виде дуба, которую в известные периоды времени можно срезать, не подвергая дерево никакой опасности. Деревьев этих здесь немного, и это скорее просто любительская посадка, чем попытка культуры. Однако пробку уже срезали; качества она получилась неважного, вероятно, по недостатку правильного ухода.

Теперешний немец-садовник, заведующий садом, не мог дать никаких объяснений по культуре пробкового дуба, и мы вынесли только одно твердое убеждение, что эта культура на Кавказе возможна.

В саду на пригорке расположен скромный, но красиво отделанный домик, выстроенный господином Введенским, в котором при необходимости можно остановиться великому князю. Есть чудное место для настоящей виллы, но будут ли ее строить — неизвестно.

Нам предложили книгу для посетителей, заведенную еще прежним владельцем, и мы внесли свои имена. Посетителей бывает здесь немного. Увы! Сухум, этот безусловно лучший по климату уголок Кавказа, еще «не открыт», еще под спудом, отрезанный от остальной России дикими горами и монопольным Русским обществом пароходства и торговли.

С санитарных участков мы переехали на другой конец города, в горы, и бегло осмотрели сады: Толстого, Малани и Арцыбушева.

Сад Толстого ничего особенного не представляет. Владелец живет сам в хорошем каменном доме и сам работает в саду, прокладывая дорожки и делая насаждения, но над всем делом лежит какая-то печать мертвенности.

У Малани виноградник в 4 десятины, дача, сад и правильно идущее виноделие. Небольшое помещение снабжено гриппуарной машинкой, прессом и разными усовершенствованиями. Сорты винограда: Сотерн, Саперави, Бургундские лозы Гаме, Крымские лозы Альбурля, Рислинг, Шассля, Мускат и другие. Наверху около дома растет, между прочим, люфа, род тыквы или огурца, дающий прекрасную мочальную сетку, нечто вроде растительной губки, очень удобную для мытья в бане.

На участке Арцыбушева тоже идет виноделие, а также огневая усовершенствованная сушка плодов. Сорта винограда те же, что у Малани, и вино недурное. Как побочное небольшое производство, господин Герман, управляющий Арцыбушева, показывал вино из персиков, превосходный напиток, угадать происхождение которого по одному вкусу даже знатоку вин очень трудно. Представьте себе настоящее крепкое вино вроде хереса, портвейна или мадеры градусов на 16 естественного спирта и с букетом необыкновенно приятным, но совершенно своеобразным. Вы долго будете ломать голову и прищелкивать языком и все-таки не определите, что это такое.

Надо заметить, что персики здесь баснословно дешевы, и это чудесное вино может обходиться на месте копеек 20 за бутылку, не дороже, а в столице за него дадут охотно по рублю.

XXIII. Как заселялся Сухумский округ

Следующий день нашего пребывания в Сухуме был посвящен различного рода совещаниям, приему депутаций и разного рода просителей и местных нотаблей, а вечером полковник Бракер давал обед, на котором мы могли познакомиться со всем здешним обществом, состоящим из множества местных сиятельств, весьма кичащихся своими титулами и вольностями, в большей части уже знакомых с употреблением носового платка, вилок и ножей, но, вообще говоря, еще достаточно диких. Живется им недурно, несмотря на все сельскохозяйственные и иные кризисы; во-первых, они почти ничего никому не платят, во-вторых, имея все свое, довольствуются очень немногим и ведут жизнь самую примитивную и, в-третьих, почти все имеют значительные доходы от конокрадства.

В приемной Бракера в ожидании выхода министра толпится самый разнообразным люд: фраки, совершенно слежавшиеся, с неизлечимыми складками, старинные дворянские и военные мундиры, азиатские костюмы самых замысловатых покроев. Депутация от города и разных учреждений. Несколько русских землевладельцев, захвативших огромные пространства земель и не знающих, что с ними делать, и т. д.

Огромная фигура начальника участка Свистуна, одетого в белый бешмет, обращает на себя общее внимание. Около него группируются члены нашей экспедиции и идет неудержимый хохот, ибо Свистун рассказывает мастерски о своих административных похождениях среди здешней дикой азиатчины.

— Вот, господа, — говорит он, — везде вас встречали с разными подношениями и образцами местных культур: фрукты, виноград, табак, хлеба… Я себе ломаю голову: а мой участок что вам будет подносить? Какая у нас промышленность? Вот я и придумал: вобью кол и привяжу к нему с одной стороны лошадь, с другой корову. Ей-Богу же, у нас кроме воровства ничем не занимаются…