После перелома - [24]

— Де Болио.

— Знакомая фамилия, — сказал я М. С. Маслову.

— Его отец командовал 23-й пехотной дивизией, которую мы разбили в районе Опочки, — напомнил мне Михаил Степанович.

Я с нескрываемым интересом посмотрел на офицера. Ему было года 22–23.

— Скажите, — спросил я де Болио через переводчика, — почему вы и ваш отец, французы, служите Гитлеру?

— Мои предки были военными, жили в Эльзасе. Когда произошла французская революция, мой прадед поступил на службу в немецкую армию. А дед, отец и я продолжаем служить в ней по традиции.

— Что же вы, представитель старинного французского рода, защищаете на этих вот полях?

— Нам платят, месье генерал...

— А вам не кажется, что деньги, которые вы получаете, дурно пахнут?

Пленный выслушал переводчика и пожал плечами, как бы говоря, что столь пустяковая тема не заслуживает разговора.

— Солдату незачем думать о морали. Это дело философов и писателей...

— Так вас учил фюрер?

Лейтенант промолчал.

Мне хотелось услышать от него не заученные фразы из катехизиса фашистского солдафона, а то, что он думает на самом деле. Поэтому я продолжал спрашивать:

— Вам, конечно, известно, что вы помогаете врагам вашего отечества? Или об этом тоже не положено думать солдату?

Француз долго не отвечал, потом наконец произнес:

— Да, да... Это ужасно...

Он достал надушенный платок, провел им по лбу. Затем, словно устыдившись минутной слабости, выпрямился и придал своему лицу выражение вежливого ожидания.

— За что смещен с должности и отдан под суд ваш отец?

— Видимо, ему перестали доверять. После покушения на Гитлера многих снимают или арестовывают.

— А вы не можете сказать, как теперь расценивают немецкие офицеры положение Германии и ее армии?

— Большинство предпочитает не говорить об этом. У гестапо длинные уши. Некоторые возлагают надежду на новое сверхмощное оружие, на перелом в войне.

— А каково ваше мнение?

Лейтенант посмотрел куда-то в сторону.

— У меня нет иллюзий. Я не хочу больше драться за мертвое дело. Поэтому вы и видите меня здесь...

— Чувствуете, — обратился ко мне полковник М. С. Маслов, когда конвой увел лейтенанта, — на какие песни пошла мода?

Он подметил верно. Мне вспомнилась осень сорок первого на Брянском фронте. Я допрашивал тогда холеного и очень высокомерного офицера. Как ни пытался выжать из него что-нибудь, он не удостоил меня ни одним словом, а когда его повели, вскинул руку и крикнул: «Хайль Гитлер!»

Такие пленные не встречались уже давно.

* * *

В последних числах июля армии нашего фронта с ожесточенными боями продолжали наступать на запад. Правофланговая 10-я гвардейская армия в тяжелых боях преодолевала лесисто-болотистую Лубанскую низменность, самую большую в Латвии. Кое-где она простиралась до 50 километров в ширину и около 60 километров в длину. В ее южной части находится озеро Лубанас, растянувшееся более чем на 20 километров в длину и в некоторых местах до 8 километров в ширину. Это огромное водохранилище окружали многочисленные мелкие озера. Топкие леса, камыши выше человеческого роста, безмолвие... Даже летом трудно пробираться в эти края. Прямо от озера Лубанас встают стеной густые заболоченные леса. Ни одной сносной дороги. Изредка встречаются гати да трясучие полусгнившие мостки. Свернешь с дороги — и сразу увязнешь в камышовом болоте. Но это еще не все. С юга и юго-востока в озеро Лубанас впадает несколько речушек: Лысина, Малмута, Малта, Резекне. В свою очередь, из озера берет начало Айвиексте, которая в центре низменности поворачивает на юго-запад и около города Плявиняс впадает в Даугаву. Впрочем, и сама Айвиексте, словно крупный венозный сосуд, изобилует многочисленной сетью ручейков-капилляров, лениво текущих по низким болотистым урочищам.

Обороняла Лубанскую низменность сначала только 19-я латышская дивизия СС. В помощь ей немецкое командование бросило две пехотные дивизии с инженерными частями. На путях наступления гвардейцев враг соорудил массу различных укреплений и заграждений. На узких лесных тропинках перед наступающими неожиданно появлялись из-под земли дзоты, вставали стены колючей проволоки или же путь преграждали лесные завалы. Редкие в этих краях мосты и гати немцы уничтожили, а узенькие тропинки, просеки, броды через болота, многочисленные ручьи и речушки, проходы между озерами заминировали.

К концу месяца войска правого крыла нашего фронта с трудом пробивались сквозь дебри и болота Лубанской низменности, а армии генералов В. А. Юшкевича и Г. П. Короткова с ожесточенными боями продвинулись по заболоченной низине к рубежу Эргли, Крустпилс.

30 июля 8-я мехбригада с ходу ворвалась в Тукумс и освободила город. За это командиру бригады полковнику С. Д. Кремеру было присвоено звание Героя Советского Союза. Взятие Тукумса означало, что группа армий «Север.» потеряла сухопутную связь с другими войсками фашистского вермахта.

На фоне блестящих успехов 1-го Прибалтийского фронту наше продвижение было незначительным. Лишь 2 августа 10-я гвардейская армия пробилась к озеру Лубанас, а 3-я ударная освободила город Варсклены.

С этими новостями я направился к А. И. Еременко.