После перелома - [22]

В боях за Резекне среди частей 8-й гвардейской дивизии особенно отличились 19-й стрелковый полк подполковника И. Д. Курганского и 23-й стрелковый полк подполковника Г. И. Ломова.

При наступлении на Резекне гвардейцев корпуса генерала Ю. В. Новосельского сопровождали и поддерживали на поле боя подразделения 758-го истребительного противотанкового полка майора И. А. Голика, 27-й артиллерийской дивизии генерал-майора артиллерии А. Д. Харламова и 810-го штурмового авиационного полка майора С. И. Ермолаева. Стрелковым дивизиям 7-го гвардейского корпуса, освобождавшим Резекне, и поддерживавшим их войскам было присвоено наименование Режицких. Такого же наименования был удостоен и 1-й латышский авиационный полк ночных бомбардировщиков майора Карла Кирша.

В этот же день 4-я ударная армия штурмом с трех сторон во взаимодействии с 6-й гвардейской армией 1-го Прибалтийского фронта овладела Даугавпилсом. Гарнизон города был частью уничтожен, частью пленен. К нашему огорчению, отступившие части противника сумели все-таки взорвать все мосты через Даугаву. Наши войска вынуждены были наводить через реку понтонную переправу.

* * *

Фронтовая газета после освобождения города писала:

«Три с лишним года немецкие варвары хозяйничали в Даугавпилсе. Они превратили цветущий латышский город в фашистский застенок. Немецкая комендатура с помощью полицейских производила массовые аресты. Без всяких причин гитлеровцы хватали каждого попавшегося под руку. Городская тюрьма была сразу переполнена. Начались злодейские расстрелы. За последние 6 месяцев хозяйничанья в городе немцы расстреляли и замучили до 23 тысяч человек. Немецкие палачи не щадили ни женщин, ни стариков, ни детей. Даугавпилс был у них пересыльным пунктом военнопленных. Каждую ночь сюда пригоняли партии измученных полураздетых людей и загоняли в большое четырехэтажное здание с 83 камерами, двумя карцерами и двумя изоляторами. В этом каменном мешке томилось до тысячи человек. Их били плетьми, терзали электрическим током. Главным организатором этих пыток был немец Крис».

* * *

В полдень 27 июля на КП приехал начальник военных сообщений фронта полковник Николай Павлович Пидоренко. Он доложил мне, что железнодорожные узлы в Резекне и Даугавпилсе фашисты при отступлении сильно разрушили. Эшелоны, паровозы и вагоны на станциях взорваны или сожжены. Железнодорожный мост в Даугавпилсе через Даугаву взорвали. Саперы приступили к разминированию дорожных сооружений. А начальник управления военно-восстановительных работ фронта генерал-майор технических войск И. С. Картенев выдвинул в Резекне и Даугавпилс на восстановление разрушенных путей и мостов по одной железнодорожной бригаде.

— Ну а «скорпиона»... или как там его, удалось захватить? — спросил я у Пидоренко.

— Стоит целехонек на станции Резекне, — доложил он.

...В течение 27 июля армии генералов М. И. Казакова, В. А. Юшкевича и Г. П. Короткова успешно продвигались на рижском направлении. Армия генерала П. Ф. Малышева наступала по северному берегу Даугавы. В этот день войска нашего фронта продвинулись в глубь Латвии на отдельных направлениях от 50 до 75 километров и освободили значительную часть республики. В восточной части ее остались неосвобожденными лишь три района.

...Вечером мы собрались на узле связи командного пункта, включили приемник и услышали голос Юрия Левитана. Диктор читал приказ Верховного Главнокомандующего:

«...В честь побед войск Второго Прибалтийского фронта, освободивших города Резекне и Даугавпилс, приказываю произвести салют из двухсот двадцати орудий...»

Мы замерли, прислушиваясь к потрескиваниям и шороху в эфире. Наконец до нас донесся торжественный гром салюта. Один залп, другой, третий...

Мы сидели, с трудом сдерживая счастливое волнение.

* * *

После освобождения Резекне перед армиями правого крыла фронта встала трудная задача — преодолеть огромную лесисто-болотистую Лубанскую низменность. Туда, как мы знали, противник направил свежие части, усилив их отрядами заграждения. Но зато в лесах Лубанской низменности было много партизанских отрядов.

Задача очистить от фашистских захватчиков Лубанскую низменность и овладеть рубежом Гулбене, Мадона была возложена прежде всего на правофланговую 10-ю гвардейскую армию. На южном участке низменности действовала 3-я ударная армия. За стыком между ними двигалась выделенная на усиление нашего фронта из резерва Ставки 42-я армия генерал-лейтенанта В. П. Свиридова. Новая армия передавалась в наш фронт на замену 4-й ударной армии, которая по распоряжению Генерального штаба выводилась во второй эшелон фронта.

В тот день у меня состоялся разговор с заместителем начальника Генерального штаба. Генерал А. И. Антонов сказал тогда:

— Ставка перенацелила 1-й Прибалтийский фронт. Главный удар он будет наносить не на каунасском, а на рижском направлении. Но сил у него маловато. 4-я ударная армия, видимо, перейдет от вас к Баграмяну и будет действовать на западном берегу Даугавы.

— А может быть, на участок от Даугавы до города Бауски передвинуть основные силы фронта? — спросил я Антонова. — Тогда нам не пришлось бы прорывать укрепленные вражеские линии с востока, а можно было бы миновать их и двигаться на Ригу с юга, из района юго-восточнее Елгавы. 1-й же Прибалтийский развивал бы наступление из района юго-западнее Елгавы на Тукумс или Кемери, в обход рижской группировки противника с запада.