После перелома - [20]

Это были рядовые и сержанты 379-й стрелковой дивизии 3-й ударной армии, почти все комсомольцы, которым только-только исполнилось по 20 лет.

Местные жители подобрали тела павших и наскоро похоронили их у места гибели. Впоследствии их останки были перенесены в город Лудза и захоронены в парке Мира. На этом месте воздвигнут памятник — скорбящая мать охраняет вечный покой героев»[8].

* * *

В боях за Лудзу гитлеровцы были обескровлены. От частей оборонявшей город 23-й немецкой пехотной дивизии уцелели жалкие остатки, которые отошли к Резекне, а затем были отведены в тыл. Командир этой дивизии генерал-лейтенант де Болио, как мы узнали позже, был отдан под суд. У захваченных в плен офицеров штаба дивизии был изъят приказ командующего группой армий «Север», которым он своеобразно хотел поднять дух в потерявших боеспособность войсках. В этом приказе говорилось:

«Я вновь со всей серьезностью указываю на недопустимость такого положения, когда войска оставляют позиции. Приказываю на занимаемом ныне рубеже драться до последнего, ибо в противном случае вся группа армий идет навстречу катастрофе...»

* * *

День 23 июля был успешным также и для войск армий В. А. Юшкевича и Г. П. Короткова, передовые части которых на ряде участков перерезали шоссейную дорогу Лудза — Дагда. Но особенно большими достижениями ознаменовался этот день на левом фланге фронта в направлении на Даугавпилс. Рано утром войска армии генерала В. А. Малышева прорвали вражескую оборону и устремились к Даугавпилсу. Весь день безостановочно с боями шли и шли вперед войска 4-й ударной. Они громили отходившего противника, обходили его с флангов, заходили в тыл. На отдельных участках передовые части армии прорвались до 40 километров в глубину, освободили свыше 150 населенных пунктов, захватили богатые трофеи.

Вырвавшиеся вперед части танкового корпуса генерала М. Г. Сахно еще накануне перерезали железную дорогу и шоссе между Резекне и Даугавпилсом. Первым вышел к железной дороге и уничтожил там до батальона вражеской пехоты один танковый батальон 24-й танковой бригады полковника Корчагина. Командовал этим подразделением капитан Константин Иванович Орловский, уроженец города Быхов. Часом позже перерезал железную дорогу и разбил оборонявшиеся за полотном вражеские подразделения и артиллерийскую батарею танковый батальон 41-й танковой бригады под командованием капитана Ивана Николаевича Мороза, бывшего до войны учителем в Житомирской области. Оба командира в ожесточенных боях в районе железной дороги сложили голову. За боевые подвиги и бесстрашие им посмертно присвоено звание Героя Советского Союза[9].

* * *

Как только войска фронта перешли границу Латвии, перед командованием и штабом фронта открылись богатые возможности связи со своими разведывательными группами, действовавшими во вражеском тылу. Мы стали получать больше ценных сведений о группировке вражеских войск в Прибалтике и о положении в оккупированной Латвии. Ведь теперь ряд наших разведывательных групп был непосредственно связан с партизанскими соединениями и частями. Разведка уточняла, пополняла сведения о противнике через партизан. Через них же разведчики связывались с подпольщиками и патриотами в городах Латвии, в том числе и в Риге, расширяли сеть явочных квартир.

От действовавших в тылу врага фронтовых разведывательных групп мы получали уточненные сведения об оборонительных рубежах противника на территории Латвии, о перегруппировках его войск в процессе отхода и о многом другом. В частности, нам было сообщено о характере промежуточного оборонительного рубежа («Зеленый») Карсава, Лудза, Друя, о том, что из восточной части Латвии в Ригу спешно вывозится военное имущество, промышленное оборудование, продовольствие и что фашистское командование 21 июля объявило мобилизацию всех мужчин 1906–1924 годов рождения.

Обычно мы забрасывали в тыл врага (главным образом в районы действий партизан) небольшие группы — от трех до восьми человек. В них включались разведчики, знающие немецкий или латышский язык. Если район действия и задачи расширялись, то группа усиливалась. Возглавлял такую группу, как правило, офицер, который вместе с радистом находился обычно на одном месте. А остальные перебирались из одного пункта в другой, собирали необходимые сведения и в заранее условленном месте передавали их своему начальнику.

Забрасывали в тыл врага наших разведчиков летчики 13-го авиаполка ГВФ, которые перевозили оружие и боеприпасы партизанам. Среди них особенным искусством в этой тяжелой и опасной работе отличались командир эскадрильи капитан П. М. Ерохин и командир звена лейтенант П. М. Курочкин.

* * *

24–25 июля мы узнали от разведки о минировании немцами железнодорожных участков в восточной части Латвии и о подготовке их, а также железнодорожных узлов Резекпе и Даугавпилс к разрушению. Мосты через Даугаву в Даугавпилсе и Крустпилсе тоже были подготовлены к взрыву.

Способ порчи гитлеровцами стальных путей нам был хорошо известен. Но вдруг между Идрицей и Резекне был обнаружен стокилометровый участок железной дороги, выведенный из строя какой-то неизвестной нам машиной. Пленные называли ее «скорпионом». Путеразрушитель одновременно перерезал шпалы, подрывал рельсы и портил полотно. Эта машина заинтересовала нас, мы поручили разведчикам и партизанам собрать о ней необходимую информацию и установить ее местонахождение. Через некоторое время была получена радиограмма, сообщавшая, что на станции Резекне среди множества эшелонов, ожидающих отправки на Ригу, находится и состав с инженерными подразделениями, минирующими и разрушающими железные дороги. К нему и прицеплен путеразрушитель, имеющий форму гигантского крюка.