После конца - [17]

Пока Фурзд раздумывал таким образом, ложе заполнялось. «Пришли даже два делегата из Страны деловых трупов», – заметил Фурзд про себя. Так Вагилид называет эту страну. Они безразличны ко всему, кроме шелеста денег и работы. Они работают как заведенные, как зверороботы, строят, строят, строят, не обращая внимания на то, что земля дрожит, трясется и конец не за горами – а они строят, строят. Я провел там немного времени и чуть не умер от мертвечины…»

Но поток мыслей Фурзда прервал гонг. Начались состязания. Сначала выскочили лошадки со своими мужьями. Выстроились в рядок. Во главе – сам Правитель страны Террап. Лошадки виляли задами и точно слились сексуально со своими хозяевами. Но когда прозвучал гонг, они понеслись. Ладненькие, красивые, толстенькие – они не бежали, летели, как женщины, – стремительно и нежно. Лошадка Террапа вся вспотела, не то от бега, не то от присутствия хозяина и мужа – и первая доставила его к финишу.

Стадион встал, толпа неистовала, люди кричали, визжали, стонали от радости.

Террап стоял на подмостках и поднял руку вверх как победитель. Лошадка стояла рядом и помахивала хвостом. Потом начались состязания. Сначала прыгунов, потом скакунов и бегунов, затем – плевунов, кто дальше всех плюнет, (кто съест больше котлет) (кто сильней дернет себя за нос) и так далее до бесконечности. Правительство поддерживало спорт. Фурзду неудобно было уходить, пока не появился Террап. И он появился. Лицо его походило на морду рептилии эдаким внутренним сходством. Губы часто пришептывались, и длинное лицо как-то вытягивалось при разговоре.

Террап подошел к Фурзду. Фурзд встал, они пожали друг другу руки. Террап сразу отошел к другим, а потом вскоре исчез, уехал, покинул народ. «Психология элиты, в сущности, мало чем отличается от психологии народа, – подумал Фурзд, – за исключением нескольких человек». Воспользовавшись уходом Правителя (Президента), Фурзд совсем не демонстративно, а осторожно ушел.

Возвращаясь домой, он вспомнил слова Тувия о пришельце. «Надо призвать Таниру, загадочную дочь своего отца, и пришельца ко мне, – решил он. – Надо бы поговорить с этим пришельцем всерьез». А когда почти подъехал к дому, захохотал, громко и как-то грозно, когда в уме всплыл извивающийся зад лошадки Правителя. И этот хохот продолжался до двери в спальню, где его ожидали, лежа в постели, двое голых молодых парней – из Страны деловых трупов, купленные Фурздом и перевоспитанные, по существу, до кончиков волос.

Глава 8

Валентин целый день приходил в себя от такого путешествия. Танира покинула его. В их лагере Потаповы встретили Валентина по-прежнему радушно, угостили ужином, и он, почти убитый этим миром, лег спать, а на следующий день как будто бы все изменилось. Потаповы жили определенным, старорежимным, можно сказать, распорядком дня. Все было на месте, все было аккуратно и по душе. Утром молитва, завтрак, работа. Оказалось, в саду близ этого дома было что-то похожее на огород, и Сергей копался в этом огороде, помогал Даше. Все это означало какую-то нормальность. Огород, правда, был неким подобием огорода, и тем не менее что-то там росло. Сергей тогда сказал Валентину:

– Валя, это спасает, иначе я бы сошел с ума. Потаповы спасли меня тем, что ввели этот древний великий порядок дня: молитва, завтрак, работа, а после работы обед. Потом, ты учти это, Валя, обязательно послеобеденный сон. Это так помогает. Вдруг в сознании возникают какие-то мысли, образы того века, из которого мы пришли. Все это так умиляет душу, что на минуту остальное кажется сном. Потом мелкие заботы по дому, они всегда есть, старикам ведь надо помогать, – продолжал Сережа. – Обязательно полдник и что-то вроде чая. Нормального чая здесь нет, но есть какие-то намеки. После чая отдых, беседы, прогулки. Мы избегаем, конечно, идти туда, где безумная Юлия.

– Кто она такая? – спросил Валентин.

– Это трагическая история, девушка из ХХ века. Она попала сюда при мне, когда я уже был здесь, – ответил Сергей, – на моих глазах. Она не выдержала, хотя она и была верующая. И как-то молниеносно на глазах сошла с ума. Но сошла с ума, сохраняя свой ум. Она живет одна, и в глазах ее нет ощущения бедствия. Не знаю, может быть, кто-то ведет ее изнутри, не могу понять, как она жива. Мы относим ей еду и все, что надо. Но общаться с ней трудно, особенно Потаповым. Я-то поэт, для меня безумие – поэзия, – продолжал Сергей.

Действительно, Потаповы, которые вносили строгость в распорядок дня, посоветовали Валентину присоединиться к Сергею там, в огороде. Валентин с удовольствием согласился. Вместе они что-то копали на грядках, и казалось, что это не какой-то век после конца мира, а чуть ли не подмосковная дача. Но иллюзии рассеивались быстро: то птицы кричали бесподобными, совершенно не птичьими голосами, то деревья вызывали какой-то странный невольный страх. Издалека, из-за деревьев, доносились крики безумной Юлии. Но все же, все же… Валентин произнес про себя:

«Да, благодаря Потаповым здесь можно не сойти с ума, можно жить».

За обедом шутили, и Потаповы явно намекнули на одно обстоятельство: Даша подрастала. Надо бы ей замуж. Единственной кандидатурой был, конечно, Сергей. Валентин появился потом. Да и он еще не привык и немного был другой. «А Сергей, – думал Потапов, – хоть и немножко шальной, но все равно православный и очень даже подходит, да и в конце концов надо жить так, как будто ничего не произошло. Господь тогда простит нас и выведет туда, где наше место, которое мы заслужили. Да и за обедом было видно, как Дашенька краснела, когда обращалась к Сергею, и Сергей был ответно нежен с ней. Это так умиляло Валентина, что он опять впадал в состояние, когда словно и не было никакого конца мира и никакого полуада вокруг. Он представлял себе возможное венчание в этом полуаду. «Вот это будет красота, вот это будет победа. Брак в аду, заключенный на небесах, – это действительно что-то, чего не было», – думал Валентин. Так прошло два дня. На третий день явилась Танира. Она пришла, красивая, быстрая, даже стремительная, появилась в доме, словно зажегся свет иной. Валентин вздрогнул, увидев ее. Танира улыбнулась и сказала: