После грозы - [48]

– Я чувствую!

Я смотрю на Карла, и тот молча кивает. В комнате тихо, потому что мы молчим и только улыбаемся друг другу. Бренда осторожно поглаживает мой живот и шепчет:

– Мы с нетерпением ждем тебя, малышка!

Карл первым убирает руку, и Бренда следует его примеру. Он радостно улыбается. Мы возвращаемся к просмотру фотографий, но мысли мои далеко. Руки я держу на животе, чтобы не пропустить ни малейшего шевеления.

– Ты выглядишь счастливой, – шепчет Карл.

– Так и есть, – отвечаю я.

– Потому что почувствовала, как шевельнулся малыш?

– Не знаю. Мне просто очень хорошо, и все!

Мой ответ туманен, но Карл, кажется, все понял: он берет мою руку и быстро целует.

– С тобой в этот дом пришла радость, Шарлотта. Спасибо!

Бренда смотрит на сына, утирает слезу, а потом прижимает руки к груди и кивает в мою сторону. Их волнение меня смущает, и я произношу ворчливо:

– Перестаньте! А то я тоже запла́чу!

Напрасный труд: слезы повисают у меня на ресницах. Я смахиваю их рукой. Мы чуть смущенно улыбаемся друг другу и спешим уткнуться каждый в свою чашку теплого шоколада. Я взволнована до глубины души. Я знаю, что мое присутствие радует Эвансов, но понимают ли они, какое это огромное удовольствие для меня?

Глава 13 Праздник

Незадолго до Рождества муниципалитет Саутенда традиционно устаивает праздник в большом зале, напротив здания мэрии. Атмосфера здесь дружеская, каждый приносит с собой что-нибудь вкусненькое, чем можно со всеми поделиться. Целых два дня мы с Брендой пекли торты на радость местной детворе. Вокруг люди устраиваются за столиками, чтобы перекусить и пообщаться в радостной какофонии голосов и смеха. По центру, под богато украшенной елкой, стоит большое деревянное кресло для английского Пер Ноэля, которого здесь зовут Father Christmas[8]. На свободном от столиков пространстве резвятся дети, но Карл обещает, что потом там можно будет потанцевать.

На каждом шагу нас останавливают знакомые Карла и Бренды. Здороваются, желают счастливого Рождества. У меня сжимается сердце, когда какая-то женщина приносит свои соболезнования по поводу смерти Алекса. Я отворачиваюсь, но все равно слышу то, что она говорит: что в рождественские праздники вспоминать о своей утрате особенно грустно, и как родителям больно хоронить детей, и еще много печального, о чем я сейчас предпочла бы не думать. Инстинктивно я делаю шаг назад, но Карл меня удерживает, берет за руку и ласково ее сжимает, желая меня приободрить. Я заглядываю ему в глаза, заставляю себя улыбнуться, а Бренда тем временем представляет меня своей собеседнице:

– Это Шарлотта, она приехала к нам из Монреаля!

Вид у нее немного сконфуженный. Я понимаю, о чем она думает: как меня представить, чтобы объяснить мое присутствие. Карл перехватывает инициативу:

– Шарлотта – моя жена.

И он смотрит на меня, чтобы убедиться, что я не расстроилась и не собираюсь возражать. Я не успеваю кивнуть, как вокруг нас уже звучат радостные возгласы. Совершенно незнакомые мне люди поздравляют, тормошат и обнимают меня как родную.

Просто удивительно, как могли такие простые слова вызвать столько энтузиазма в людях, которые абсолютно меня не знают. Но какая, в сущности, разница? Их улыбки заставляют меня забыть свои опасения. Мы с Карлом становимся центром всеобщего внимания, и он все время держит меня за руку. Меня рассматривают, мне говорят, что я красивая и что мне очень повезло. Я улыбаюсь намного увереннее и временами лукаво поглядываю на «мужа». Если я в чем-то и уверена, так это в том, какое это счастье – что Карл с Брендой есть в моей жизни.

Наконец Карлу удается выбраться со мной из толпы и мы идем к столику. По его словам, вид у меня чуть-чуть усталый, поэтому лучше присесть. Он прав: вокруг так шумно, столько новых впечатлений, что у меня голова идет кругом.

– Ты не сердишься? – спрашивает Карл.

Я смотрю на него с искренним изумлением:

– На что?

– Ну, я говорю всем, что ты – моя жена…

– Ах это… Нет, все нормально. Теперь я понимаю, что это была хорошая идея.

Я заставляю себя улыбнуться, напоминаю ему, как все обрадовались этой новости, и говорю, что мне это тоже очень приятно. К столику подходит Бренда, мимоходом успевая взъерошить сыну волосы.

– Все так рады за тебя, дорогой!

Она наклоняется ко мне, и ее глаза блестят от удовольствия, когда она начинает благодарить меня за то, что я согласилась поучаствовать в этой маленькой сценке. Следующие несколько минут Бренда только и делает, что сообщает радостную новость всем, кто проходит мимо. Нас поздравляют, а кое-кто и поглядывает на мой живот. Разумеется, вопросов мне не задают, но я начинаю подозревать, что беременность уже заметна. Или, может, все дело в моей новой привычке держать руку на животе? Я возвращаюсь за столик и говорю Карлу:

– По-моему, все подозревают, что я в положении… И думают, что поэтому ты на мне и женился.

Он улыбается, пожимая плечами:

– И что с того? Для меня важно, чтобы ты была счастлива.

Когда Карл скрывается в толпе, мне становится чуть-чуть одиноко, но он быстро возвращается с полной тарелкой и ставит ее на стол передо мной. Как вовремя! Я вдруг понимаю, что ужасно проголодалась.