После грозы - [46]

– Я сказала родственникам правду, Шарлотта. Вы с Карлом женаты. Пойми, я только хотела, чтобы наше Рождество было радостным. Без драм! Разве мало мы страдали?

Я киваю, глотая слезы. Да, я с ней согласна: после смерти Алекса нам всем пришлось тяжело. Мне-то уж точно. Пока я не приехала сюда, в Англию, не было ни дня, чтобы я не плакала. Можно считать, что это – знак. Еще не все потеряно, и в этой семье мне очень комфортно.

– Но они будут думать, что и ребенок – от Карла…

– Твой ребенок – Эванс, и точка! – вспыхивает Бренда. – Шарлотта, я не желаю доставлять тебе лишние проблемы. Я хочу, чтобы ты была счастлива, и чтобы твое Рождество было радостным, веселым, и ты провела его в семейном кругу…

Я закрываю глаза. Может, так и вправду для меня будет лучше? Не знаю… Конечно, я не знакома ни с кем из Эвансов, кроме Карла и Бренды, но лгать?.. Бренда все твердит, что проще представлять меня всем как супругу Карла и что мне тогда не придется выслушивать неприятные замечания, соболезнования, ловить на себе недоумевающие взгляды. Я жестом прошу ее замолчать и пытаюсь выйти из кухни, увернуться от удерживающих меня рук.

Сколько бы Бренда меня ни упрашивала, я запираюсь в своей спальне и довольно долго не могу прийти в себя. Слишком много мыслей кружится в голове, и их необходимо привести в порядок. Нужно постараться всему найти объяснение – поступкам Алекса, его отъезду, ссоре с семьей. А еще я думаю о своей беременности, о нашем с Карлом браке… С чего бы мне бояться реакции остальных Эвансов, после того как они узна́ют, что я – невеста Алекса и ношу его дитя? Но это сильнее меня, я страшусь, что не вынесу упреков в его адрес, которые могут обрушиться на меня. И почему я должна оправдываться за то, что он сделал?

«Проклятье! Алекс, ну почему ты не со мной? Почему ты оставил меня одну? Почему я не могу вот так просто взять и сказать им о том, какой ты был замечательный, как мы любили друг друга, и чтобы все мне поверили без лишних расспросов?»

Когда я спускаюсь в кухню, время уже позднее. Карл все еще тут, сидит на привычном месте. На столе – приборы для ужина. Он не сводит с меня глаз, пока я сажусь на стул. Думаю, Карлу хочется, чтобы я что-нибудь сказала, но там, у себя в комнате, я задремала и до сих пор окончательно не проснулась.

Бренда кладет нам на тарелки домашнее рагу, и по запаху я догадываюсь, что в духовке выпекается что-то сладкое. Мы обмениваемся приличествующими случаю банальностями, но дом почему-то кажется до странности тихим. Во время трапезы тишину нарушает только стук вилок о фаянс.

Насытившись, я решаюсь заговорить первой:

– Послушайте, я прекрасно знаю, скольким вам обязана! С самого начала вы были ко мне очень добры…

Бренда реагирует на мои слова легкой улыбкой, но ответить ей тем же у меня не получается. Я разрываюсь между горем и благодарностью и глотаю подступающие слезы.

– Не уверена, что имею право так говорить, но… благодаря вам мне было легче смириться со смертью Алекса. Может, это потому, что я чувствую себя не такой одинокой. Вы все сделали, чтобы облегчить мне жизнь, и с вами я по-настоящему поняла, как это – когда у тебя есть семья.

– Конечно, мы теперь твоя семья! – шепчет Бренда, растроганная моими словами.

Я стараюсь придать голосу больше спокойствия, чем испытываю.

– С Алексом у нас все было прекрасно. Если бы вы знали, как это больно – вдруг узнать, что здесь он был совсем другим… Как бы мне хотелось, чтобы вы увидели его нового, чтобы он успел приехать и рассказать о своей новой жизни! А в остальном… Все мы делаем ошибки. Почему бы вам просто не…

Карл кладет свои столовые приборы на стол и накрывает ладонью мою руку, в которой все еще зажата вилка. Его голос звучит устало:

– Шарлотта, мы знаем, что Алекс очень изменился. Плохо то, что мы… Словом, мы не успели это прочувствовать.

– И если для тебя это так важно, мы расскажем всем правду! Скажем, что ты… беременна от Алекса. И все!

Я высвобождаю руку и поднимаю ее над столом, прося Бренду помолчать. Потом мотаю головой.

– Поймите, я прекрасно осознаю́, что я вам не ровня и что ваши родственники могут подумать, будто…

– Это никого не касается! – подскакивает на стуле Бренда.

– Дело не в этом. Я все это понимаю, поверьте. Просто мне нужно было подумать получше, прежде чем соглашаться выйти за Карла замуж. Но я хотела одного: больше не быть одинокой…

Рука Бренды скользит по столу, находит мою руку и пожимает мне пальцы.

– Ты больше не одинока, Шарлотта! – ласково соглашается Бренда.

Карл кладет свою руку поверх наших, словно в подтверждение слов матери. Я заставляю себя улыбнуться в знак благодарности и продолжаю:

– Я должна была догадаться, что могут обо мне подумать остальные Эвансы – что я охочусь за вашими деньгами и использую свою беременность, для того чтобы…

– Не желаю это слышать! – перебивает меня Бренда. – Сначала ты даже не хотела этого ребенка. И мы знаем, что ты любила Алекса!

– Что другие подумают, меня не интересует, – твердо заявляет Карл. – Единственное, что важно, – это что думаешь ты, Шарлотта.

И он просит меня еще раз все взвесить. Если я захочу, он расскажет всем правду, или же пусть все остается как есть. В главном он с матерью согласен: мне нельзя волноваться, потому что это нехорошо для малыша. И для меня тоже.