После грозы - [47]

Бренда смотрит на меня глазами нашалившего ребенка, словно вымаливая прощение. И, честно говоря, сейчас, накануне рождественских праздников, мне совсем не хочется снова погружаться в скорбь по Алексу. Я пожимаю плечами и стараюсь придать своему голосу необходимую непринужденность:

– Я с радостью побуду дома, пока вы…

– Об этом и речи быть не может! Ты пойдешь с нами! – настаивает Карл. – Рождество – семейный праздник, а ты теперь – тоже член нашей семьи.

От этих его слов я успокаиваюсь. Может, это потому, что мне очень хочется ему верить? Вместо ответа я киваю. И, похоже, этого оказывается достаточно, потому что разговор обрывается и мы возвращаемся к еде.

В камине в гостиной потрескивает огонь. Звук приятный, умиротворяющий. У меня вошло в привычку сидеть тут по вечерам до тех пор, пока усталость не заставит подняться к себе и лечь. В то время как я валяюсь на диване, Карл в кухне моет посуду.

Сегодня вечером Бренда достает альбомы с фотографиями и присаживается рядом со мной. Переворачивает страницы, рассказывает о детстве Алекса и Карла. Рассказ меня захватывает, и я с любопытством разглядываю снимки, на которые она указывает. Минут через десять я прыскаю от смеха: мы дошли до разворота с фотографиями Карла, одетого в костюм Супермена. Объект нашего внимания как раз входит в комнату и восклицает смущенно:

– Мама, бога ради! Только не эти фотографии!

– Ты здесь такой хорошенький! – Я все никак не могу успокоиться. – Не знала, что тебе так нравится Супермен!

– Карл надевал этот костюм на каждый Хэллоуин!

– Не на каждый! – защищается Карл.

– Пожалуй… Но до одиннадцати лет это был твой любимый костюм! – уточняет Бренда.

Она похлопывает по дивану, и, пусть и с недовольным видом, Карл садится рядом с нами. Скорее из вежливости он просит мать показать мне фотографии Алекса и делает все, чтобы она поскорее пролистнула страницы. Потягивая горячий шоколад, я слушаю, как они препираются, и с трудом сдерживаю улыбку. На всех снимках Карл – в одежде Супермена. У него сине-красно-желтые пижамы и футболки с эмблемой, а уж каким гордым он выглядит в любимом облачении!

– Синие колготки тебе очень идут! – указываю я на фото.

– Ну да, я обожал Супермена! Это что, преступление? – хмурится Карл.

– Признайся, это забавно! Ты все время в одном и том же костюме – год за годом!

Карл опять предпринимает попытку перелистнуть злополучные страницы, надеясь, наверное, отвлечь мое внимание. Напрасный труд! Я тычу пальцем в другое фото, где он – в своей комнате, окруженный вещами с символикой все того же Супермена.

– Да ты был настоящим фанатом!

– Пожалуйста, хватит! – просит Карл. – У всех мальчиков есть любимый мультяшный герой! У Алекса это был Человек-Паук!

– Мы говорим сейчас не о нем, а о тебе! – одергивает сына Бренда.

Карл бросает на нее сердитый взгляд, словно ожидал, что мать за него заступится. Бренда кладет альбом мне на колени и предлагает полистать его самостоятельно, пока она отлучится в кухню. Я делаю вид, будто внимательно рассматриваю фотографии, но никак не могу перестать улыбаться.

– Ты прав, Супермен – это круто…

Карл вздыхает и тянется, чтобы перевернуть страницу. Судя по всему, ему не терпится с этим покончить. Чтобы меня отвлечь, он начинает рассказывать об их с Алексом детстве, но я не могу думать ни о чем другом.

– Скажи, а колготки тебя не смущали?

– Шарлотта, мне тогда было лет десять!

– Прости! Пытаюсь представить тебя Суперменом, и не получается!

Я никак не могу сдержать смех. Как не могу и сопоставить нынешнего Карла с этим маленьким фанатом Супермена, которого вижу на фото. Можно было бы еще понять, если бы речь шла об Алексе. Он был настоящим сумасбродом и обожал меня удивлять. Но Карл! Он такой серьезный…

– Представь, что было бы, если бы твои подчиненные это увидели!

Я кладу руку на свой подрагивающий от смеха живот. Наверное, еще немного – и я запла́чу, до того мне смешно смотреть на маленького Карла в маскарадном костюме. Возвращается Бренда и с удивлением глядит на меня, заходящуюся от хохота. Свой вопрос она адресует сыну:

– Что такого смешного ты сказал?

– Ничего! Шарлотта до сих пор потешается над моим суперменским трико!

В его голосе звучит отчаяние, но Бренда смотрит на меня и улыбается. Не помню, когда последний раз я так хохотала, но это приятно, и мне совершенно не хочется успокаиваться. Поэтому, когда я ощущаю легкий толчок в животе, я вздрагиваю от удивления и моментально затихаю. Кладу руку на то место, где только что это почувствовала, и сосредоточиваю на нем все свое внимание.

– Шарлотта? – вопросительно смотрит на меня Бренда, которая заметила мое движение.

Я не отвечаю: у меня в животе что-то снова толкнуло. Охваченная волнением, природа которого не поддается определению, я шепчу:

– Малышка… Кажется, она шевельнулась!

Все замирают. А я тем временем ощупываю живот, подстерегаю новое движение. Это случилось так быстро, и я уже не уверена, что мне это не показалось. Когда же следует новый толчок, я поднимаю изумленный взгляд на Карла.

– Боже, в это невозможно поверить!

Зна́ком я прошу его дать мне руку. Бренда тоже спешит к нам присоединиться. Пальцы обоих поглаживают мой живот в ожидании малейшего шевеления. Проходит несколько долгих минут, прежде чем что-то происходит. Я уже перестаю надеяться на то, что моя малышка опять даст знать о своем присутствии, когда происходит еще один быстрый толчок. Теперь уже вздрагивает Бренда.