Посланник - [8]

– Вы действительно никогда тут не были?

Донати медленно покачал головой.

– Хотели бы посмотреть, где все началось?

Донати улыбнулся:

– Именно этого я больше всего и хочу.

Они пересекли долину Хиннома и полезли вверх по холму к восточной стене Старого города. Дорожка вдоль стены была в тени. Они пошли по ней на юг, к храму Успения, затем завернули за угол и вошли в Старый город через Сионские ворота. На дороге Еврейского квартала Донати вытащил из кармана своей сутаны листок бумаги.

– Святому отцу приятно будет, если я оставлю это в Западной стене.

Они пошли следом за группой харедимов[1] по улице Тиферет Израэль. Донати в своем черном костюме вполне мог быть частью этой группы. В конце улицы они спустились по широким каменным ступеням на площадь перед стеной. Длинная очередь стояла к посту охраны. Габриэль, пробормотав что-то женщине-полицейскому, провел Донати через металлические детекторы, и они вышли на площадь.

– Неужели вы всегда ведете себя не как обычный человек?

– Идите туда, – сказал Габриэль. – А я подожду тут.

Донати повернулся и по недосмотру направился к женской половине стены. Габриэль, тихонько поцокав, направил его в сторону, отведенную для мужчин. Донати взял кипу[2] из корзинки для публики и кое-как надел на голову. С минуту он постоял у стены в молчаливой молитве, затем сунул скрученный листок бумаги в расщелину в рыжеватом камне.

– Что там было написано? – спросил Габриэль, когда Донати вернулся к нему.

– Мольба о мире.

– Вам следовало бы оставить ее там, – сказал Габриэль, указывая в направлении мечети Аль-Акса.

– А вы изменились, – сказал Донати. – Тот, с кем я познакомился три года назад, никогда такого бы не сказал.

– Мы все изменились, Луиджи. В этой стране нет больше лагеря мира, есть лагерь безопасности. Арафат не рассчитывал на это, когда выпускал своих подрывников-смертников.

– Арафата уже нет.

– Да, но потребуется по крайней мере целое поколение, чтобы вытравить то зло, какое он после себя оставил. – Он пожал плечами. – Кто знает? Возможно, раны второй интифады никогда не заживут.

– И значит, убийства будут продолжаться? Конечно же, вы не можете представить себе такого будущего.

– Очень даже можем, Луиджи. В этих местах всегда так было.

Они вышли из Еврейского квартала и направились к храму Гроба Господня. Габриэль остался ждать на дворе, а Донати, избавившись от неофициального палестинского гида, вошел в храм. Через десять минут он вернулся.

– К сожалению, там все общеизвестно.

Они вышли со двора и пошли по Скорбному Пути. Навстречу им шла группа американских пилигримов, ведомая монахом в коричневой сутане с красным воздушным шаром в руке. Донати это зрелище ошеломило.

– Вы продолжаете верить? – вдруг спросил его Габриэль.

Донати ответил не сразу.

– Я убежден, вы уже догадались, что моя вера – вещь сложная. Но я верю, что Римско-католическая церковь является силой, способной творить добро в мире, полном зла. И я верю в нашего папу.

– Значит, по сравнению с человеком глубоковеруюшим вы – неверующий.

– Хорошо выражено, – сказал Донати. – А как насчет вас? Вы по-прежнему верите? И верили ли когда-либо вообще?

Габриэль остановился.

– Канааниты, хиттиты, амалекиты, моабиты – никого из них уже нет. А мы почему-то все еще здесь. Потому что Господь четыре тысячи лет назад заключил договор с Авраамом? Кто может сказать?

– «Я, благословляя, благословлю тебя и, умножая, умножу семя твое, как звезды небесные и как песок на берегу моря», – процитировал Донати из Библии, двадцать второй главы Бытия.

– «И владеет семя твое городами врагов твоих», – подхватил Габриэль. – А теперь мои враги хотят вернуть себе эти города и готовы пойти на что угодно – даже пожертвовать собственными сыновьями, – лишь бы вернуть их.

Донати улыбнулся, услышав столь умную интерпретацию Библии Габриэлем.

– А мы с вами не такие уж и разные. Мы оба посвятили нашу жизнь высшим силам. В моем случае это Церковь. В вашем – ваш народ. – Он помолчал. – И ваша страна.

Они прошли дальше по Скорбному Пути в Мусульманский квартал. Когда улица погрузилась в тень, Габриэль поднял на лоб солнцезащитные очки. Торговцы-палестинцы с любопытством смотрели на него из-за своих заваленных товарами прилавков.

– Вам не страшно тут ходить?

– Все будет в порядке.

– Насколько я понимаю, вы вооружены.

Ответом Габриэля было молчание.

Донати шел, глядя вниз, на щебенку, и сосредоточенно насупясь.

– Я знаю, что Али Массуди мертв. Разумно ли считать, будто его коллеги тоже знают об этом?

– Конечно.

– А знают ли они, что в его компьютере были эти фотографии? И что компьютер попал к вам в руки?

– Возможно.

– Может это побудить их ускорить выполнение своих планов?

– Или это может заставить их отложить операцию, пока вы и итальянцы не ослабите охрану.

Они вышли через Дамасские ворота. Габриэль опустил свои очки на глаза, когда они очутились на шумном, запруженным народом рынке за стенами Старого города.

– Вам следует кое-что знать про фотографии, – сказал Донати. – Они были сняты во время всеобщей аудиенции святого отца, когда он приветствует пилигримов со всего света на площади Святого Петра.

Габриэль остановился и устремил взгляд на золотой купол храма Камня, паривший над каменными стенами.