Посланник - [7]

Шамрон кивнул.

– Как много вы ему рассказали?

– Достаточно для того, чтобы он попросил у «Алиталии» на несколько часов самолет, – сказал Шамрон. – Он будет тут ранним утром. Покажи ему фотографии. Расскажи ему столько, сколько сочтешь нужным, чтобы он понял, что угроза реальна.

– А если он попросит о помощи?

Шамрон передернул плечами.

– Дай ему что требуется.

Глава 3 Иерусалим

Монсиньор Луиджи Донати, личный секретарь его святейшества папы Павла VII, ждал Габриэля в холле отеля «Царь Давид» на другое утро в одиннадцать часов. Был он высокий, стройный и красивый, как итальянская кинозвезда. Покрой его черного костюма и римский воротничок указывали на то, что при всей скромности он не был лишен тщеславия; на это же указывали золотые швейцарские часы на его запястье и золотое перо, торчавшее из нагрудного кармашка. В его черных глазах светилась сильная воля и бескомпромиссный ум, а упрямый подбородок указывал на то, что это опасный соперник. Ватиканская пресса называла его клириком Распутиным, силой, стоящей за папским троном. Враги Донати в римской курии часто называли его Черным папой, намекая на его иезуитское прошлое.

Прошло три года со времени их первой встречи. Габриэль расследовал убийство израильского ученого, жившего в Мюнхене, бывшего агента Конторы по имени Бенджамин Штерн. Цепь улик привела Габриэля в Ватикан, где он попал в умелые руки Донати и они вместе ликвидировали серьезную угрозу папству. Год спустя Донати помог Габриэлю найти в архиве церкви доказательство, помогшее ему установить личность и арестовать Эриха Радека, нацистского преступника, жившего в Вене. Но связь между Габриэлем и Донати не ограничилась этими двумя людьми. Властелин Донати, папа Павел VII, был ближе к Израилю, чем любой из его предшественников, и предпринял монументальные шаги для улучшения отношений между католиками и евреями. И Шамрон считал одной из своих первостепенных обязанностей следить за тем, чтобы папа был жив.

Донати, увидев Габриэля, идущего по вестибюлю, тепло улыбнулся и протянул длинную темную руку.

– Приятно вас видеть, друг мой. Хотелось бы только, чтобы мы встречались при других обстоятельствах.

– У вас уже есть номер?

Донати показал ключ.

– Пошли наверх. Вам надо кое-что посмотреть.

Они подошли к лифту и вошли в стоявшую кабину. Габриэль знал – даже прежде чем Донати протянул руку к кнопкам, – что он нажмет на шестой этаж, как знал и то, что у Донати в руке ключ от номера 616. Просторный номер, выходящий окнами на стены Старого города, постоянно резервировался Конторой. Помимо обычной роскошной обстановки, там находилась звукозаписывающая аппаратура, которую можно было включить при помощи маленького тумблера, скрытого под умывальником. Габриэль, прежде чем показывать фотографии Донати, удостоверился в том, что аппарат выключен. На лице священника не отражалось ничего, пока он рассматривал каждый снимок, но потом, когда он подошел к окну и стал смотреть на купол над Скалой, сверкавший вдали, Габриэль заметил, как у Донати заходили желваки.

– Мы уже много раз переживали такое, Габриэль: почти каждое Рождество и Пасху. Иногда предупреждения приходят к нам из итальянских служб безопасности, а иногда от наших друзей из Центрального разведывательного управления. Всякий раз мы в ответ принимаем более строгие меры безопасности, пока угроза, по нашему мнению, не спадает. Пока что ничего не произошло. Собор все еще стоит. Как – я имею удовольствие подтвердить – и святой отец.

– То, что они не сумели ничего осуществить, еще не значит, что они не будут пытаться, Луиджи. Террористы-ваххабиты «Аль-Каиды» и их приспешники считают всех, кто не относится к их ветви ислама, кафрами и мушрикунами, заслуживающими только смерти. Кафры – это неверные, а мушрикуны – политеисты. Они считают даже шиитов и суннитов мушрикунами, но самым крупным символом политеизма, с их точки зрения, являются Ватикан и святой отец.

– Все это я понимаю, но, как вы говорите на своей еврейской Пасхе, чем эта ночь отлична от всех других ночей?

– Вы спрашиваете меня, почему вы должны воспринимать данную угрозу серьезно?

– Вот именно.

– Из-за связного, – сказал Габриэль. – Того человека, на чьем компьютере мы нашли эти снимки.

– А кто он?

– Боюсь, я не могу вам сказать.

Донати медленно отвернулся от окна и устремил на Габриэля властный взгляд.

– Я открыл вам некоторые самые темные тайны Римско-католической церкви. Так что вы по крайней мере можете в ответ сказать мне, откуда у вас эти фотографии.

Габриэль помедлил.

– Вам известно такое имя – Али Массуди?

– Профессор Али Массуди? – Лицо Донати помрачнело. – Разве он не был убит в Лондоне?

– Он не был убит, – сказал Габриэль. – Несчастный случай.

– Боже милостивый, Габриэль, только не говорите мне, что это вы толкнули его под грузовик.

– Оставьте вашу жалость для кого-нибудь более достойного. Мы знаем, что Массуди вербовал террористов. И исходя из того, что мы обнаружили на его компьютере, он, видимо, также и планировал операции.

– Худо, что он мертв. Мы могли бы вздернуть его на дыбу и пытать, пока он не сказал бы нам то, что мы хотели бы услышать. – Донати опустил глаза на свои руки. – Извините меня за саркастический тон, Габриэль, но я большой поклонник этой войны с терроризмом, в которую мы ввязались. Как, кстати, и святой отец. – Донати снова посмотрел в окно на стены Старого города. – Какая ирония, верно? Это мой первый визит в ваш святой город – и по такой причине…