Послания - [3]

Шрифт
Интервал

проходит жизнь в разлуке и труде,
и добрый воздух предосенней ночи
настоян на рябине и дожде…

1978

«когда захлопнется коробка…»

когда захлопнется коробка
и студенистая вода
с огромным шумом выбьет пробку
глухого слова никогда
себя я дрожью в пальцах выдам
я вспомню детское тепло
и над подъездом угловатым
венецианское стекло
так удивительно и просто
над переулком той поры
взлетало облако-подросток
в голубоватые миры
и в ночь великого улова
на молчаливое родство
вели старьёвщика слепого
дворами детства моего
а жизнь мерещилась вполсилы
сухими листьями шурша
и тихо помощи просила
неизлечимая душа
простые дни её доныне
когда я высох и исчез
на золотистой паутине
свисают с медленных небес
плывут бутылка и котомка
из распростёртого окна
опять замедленная съёмка
и камню падать допоздна
и вены времени вскрывая
в каком-то невозможном сне
плывёт дорожка звуковая
вдогонку световой волне

1979

«До горизонта поля полыни…»

До горизонта поля полыни
до горизонта поля полыни
а за полынью поля сирени
а за сиренью поля беглеца
до самой смерти попытка жизни
до самой смерти возможность жизни
до самой жизни возможность смерти
и так без конца без конца
Я сам не знаю чего мы ищем
паря меж церковью и кладбищем
чего мы ищем о чём мы помним
когда плывём в небосвод ночной
в полях пшеницы в полях сирени
убегают в прошлое наши тени
ускользают в прошлое наши тени
надеждой мучаясь и виной
До горизонта вместе с грозою
сизые ночи гневные зори
вплоть до подземного дома грома
до расставанья а дальше врозь
дальше на выбор – свист соловьиный
шелест совиный явка с повинной
в полях несжатых дорога к дому
покуда сердце не сорвалось
А с двух сторон с двух сторон пригорка
снежная оземь легла скатёрка
где полыхали поля полыни
полынья протяжная глубока
заснежено сердце а в небе ночами
не замерзает речка печали —
не замерзает эта река

1977

«Открыть глаза – и с неба огневого…»

Открыть глаза – и с неба огневого
ударит в землю звёздная струя.
Ещё темно, а сон пылает снова,
и я тебе не брат и не судья.
Трещит свеча. Летучий сумрак светел,
вбегай в него тропинкою любой.
Я засыпал, но там тебя не встретил.
Когда умрёшь, возьми меня с собой.
И тень моя, как газовое пламя,
оставит охладевшее жильё,
чтобы унять бесплодными губами
горящее дыхание твоё.
Не призрак, нет, скорее пробуждение.
Кружится яблоко на блюдце золотом.
Что обещать на счастье в день рождения,
чтобы обиды не было потом?
Ещё озимые не вышли из-под снега,
лежит колодец в чёрном серебре,
и злое сердце в поисках побега
колючей льдинкой плещется в ведре.
И грустный голос женщины влюблённой,
в котором явь и кареглазый свет,
своей прозрачностью и ночью опалённой
перебивает пение планет.

29 марта 1978

«хороша и легка и нелепа…»

хороша и легка и нелепа
в золотистом чернильном тепле
хороши обнажённые липы
и сухая полынь на столе
хороша твоя мглистая книга
отчего мы стоим у окна
в нетерпении первого снега
суматошного белого сна
расскажи мне какая тревога
на твоих пересохших губах
приложить ли вечернего снега
утолить твою радость и страх
или может быть выпить немного
благо есть ещё водка и дом
чтобы спеть накануне побега
о дороге под зимним дождём
жизнь торопится жить торопливо
обгоняя ночной снегопад
и звенеть как его переливы
у церквей и садовых оград
словно снежное женское пение
проливается издалека
но у музыки нет нетерпения
а у осени нет языка
улыбнись мне одними глазами
будто ветер по снегу пройди
не хочу не хочу предсказаний
пусть играет метель впереди
пусть цикуты пахучей и медленной
я по доброй воле не пью
дай мне музыки терпкой и ветреной
на погибель твою и мою

1978

«неизбежность неизбежна…»

неизбежность неизбежна
в электрической ночи
утомившись пляской снежной
засыпают москвичи
кто-то плачет спозаранку
кто-то жалуясь сквозь сон
вавилонскую стремянку
переносит на балкон
хочешь водки самодельной
хочешь денег на такси
хочешь песни колыбельной
только воли не проси
воля смертному помеха
унизительная кладь
у неё одна утеха
исцелять и убивать
лучше петь расправив руки
и в рассветный долгий час
превращаться в крылья вьюги
утешающие нас

1978

«В краях, где яблоко с лотка…»

В краях, где яблоко с лотка
бежит по улочке наклонной,
где тополь смотрит свысока
и ангел дремлет за колонной
облезлой церкви, в тех краях
где с воробьем у изголовья
я засыпал, и вечер пах
дождём и первою любовью,
в тех, повторю, краях, где я
жил через двор от патриарха
всея Руси, где ночь моя
вбегала в сумрачную арку
и обнимала сонный двор,
сиренью вспаивая воздух,
чтоб после – выстрелить в упор
огромным небом в крупных звёздах,
давай, любимая, пройдём
по этой улице, по этим
дворам, где детство под дождём
по лужам шлёпало, просветим
пласты асфальта, как рентген
живое тело, ясным взглядом —
чугунный дом стоит взамен
истлевшего, но церковь рядом
не исчезает, и зима
сияющая входит в силу —
здесь триста лет назад чума
гуляла, и кладбище было,
а двадцать лет тому назад,
один, без дочери и сына,
здесь жил старик, державший сад —
две яблони да куст жасмина…

1980

«в россии грустная погода…»

в россии грустная погода
под вечер дождь наутро лёд
потом предчувствие распада
и страха медленный полёт
струится музыка некстати
стареют парки детвора
играет в прошлое в квадрате
полузабытого двора
а рядом взрослые большие
они стоят навеселе
они давно уже решили

Еще от автора Бахыт Кенжеев
Сборник стихов

Бахыт Кенжеев. Три стихотворения«Помнишь, как Пао лакомился семенами лотоса? / Вроде арахиса, только с горечью. Вроде прошлого, но без печали».Владимир Васильев. А как пели первые петухи…«На вечерней на заре выйду во поле, / Где растрепанная ветром скирда, / Как Сусанина в классической опере / Накладная, из пеньки, борода».


Крепостной остывающих мест

Всю жизнь Бахыт Кенжеев переходит в слова. Мудрец, юродивый, балагур переходит в мудрые, юродивые, изысканные стихи. Он не пишет о смерти, он живет ею. Большой поэт при рождении вместе с дыханием получает знание смерти и особый дар радоваться жизни. Поэтому его строчки так пропитаны счастьем.


Удивительные истории о веществах самых разных

В книге известного популяризатора науки Петра Образцова и его однокурсника по химическому факультету МГУ, знаменитого поэта Бахыта Кенжеева повествуется о десятках самых обычных и самых необычных окружающих человека веществах – от золота до продуктов питания, от воды до ядов, от ферментов и лекарств до сланцевого газа. В конце концов сам человек – это смесь химических веществ, и уже хотя бы поэтому знание их свойств позволяет избежать множества бытовых неприятностей, о чем в книге весьма остроумно рассказывается.


Золото гоблинов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Иван Безуглов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Обрезание пасынков

Бахыт Кенжеев – известный поэт и оригинальный прозаик. Его сочинения – всегда сочетание классической ясности и необузданного эксперимента. Лауреат премии «Антибукер», «РУССКАЯ ПРЕМИЯ».«Обрезание пасынков» – роман-загадка. Детское, «предметное» восприятие старой Москвы, тепло дома; «булгаковская» мистификация конца 30-х годов глазами подростка и поэта; эмигрантская история нашего времени, семейная тайна и… совершенно неожиданный финал, соединяющий все три части.


Рекомендуем почитать
Ямбы и блямбы

Новая книга стихов большого и всегда современного поэта, составленная им самим накануне некруглого юбилея – 77-летия. Под этими нависающими над Андреем Вознесенским «двумя топорами» собраны, возможно, самые пронзительные строки нескольких последних лет – от «дай секунду мне без обезболивающего» до «нельзя вернуть любовь и жизнь, но я артист. Я повторю».


Порядок слов

«Поэзии Елены Катишонок свойственны удивительные сочетания. Странное соседство бытовой детали, сказочных мотивов, театрализованных образов, детского фольклора. Соединение причудливой ассоциативности и строгой архитектоники стиха, точного глазомера. И – что самое ценное – сдержанная, чуть приправленная иронией интонация и трагизм высокой лирики. Что такое поэзия, как не новый “порядок слов”, рождающийся из известного – пройденного, прочитанного и прожитого нами? Чем более ценен каждому из нас собственный жизненный и читательский опыт, тем более соблазна в этом новом “порядке” – новом дыхании стиха» (Ольга Славина)


Накануне не знаю чего

Творчество Ларисы Миллер хорошо знакомо читателям. Язык ее поэзии – чистый, песенный, полифоничный, недаром немало стихотворений положено на музыку. Словно в калейдоскопе сменяются поэтические картинки, наполненные непосредственным чувством, восторгом и благодарностью за ощущение новизны и неповторимости каждого мгновения жизни.В новую книгу Ларисы Миллер вошли стихи, ранее публиковавшиеся только в периодических изданиях.


Тьмать

В новую книгу «Тьмать» вошли произведения мэтра и новатора поэзии, созданные им за более чем полувековое творчество: от первых самых известных стихов, звучавших у памятника Маяковскому, до поэм, написанных совсем недавно. Отдельные из них впервые публикуются в этом поэтическом сборнике. В книге также представлены знаменитые видеомы мастера. По словам самого А.А.Вознесенского, это его «лучшая книга».