Сборник стихов

Сборник стихов

Бахыт Кенжеев. Три стихотворения

«Помнишь, как Пао лакомился семенами лотоса? / Вроде арахиса, только с горечью. Вроде прошлого, но без печали».

Владимир Васильев. А как пели первые петухи…

«На вечерней на заре выйду во поле, / Где растрепанная ветром скирда, / Как Сусанина в классической опере / Накладная, из пеньки, борода».

Жанр: Поэзия
Серия: Журнал "Октябрь" № 2. 2012
Всего страниц: 1
ISBN: -
Год издания: 2012
Формат: Полный

Сборник стихов читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

Сборник стихов

Бахыт Кенжеев. Три стихотворения

«и здесь, благословенная богами…»

…и здесь, благословенная богами,
цвела империя, где правил раб и льстец.
Обогащались, важничали, лгали,
не плакали — и вышли наконец
в края руин, в загробный мир сверхтонких
взаимодействий. Красный туф и тут
стареет медленно в зеленой пленке
лишайника. Крестьянский труд
убог, тяжел. И, смерть одолевая,
темна и хороша,
плывет болотами чужая, но живая,
больная, но душа.
А толстобрюхий в глиняной ограде
хохочет, прост,
и ласточек прикармливает ради
съедобных гнезд.
Как их нехитрый хор звенит, не отпуская!
Очнемся и нальем,
пока на волнолом бежит волна морская
проворным хрусталем.

«Над военным мемориалом лучи гражданского солнца прямее…»

Над военным мемориалом лучи гражданского солнца прямее,
чем вьющаяся зеленая бронза памятников. В ряд
низкорослые мертвые рядовые, оседлав тучного мирового змея,
плывут по воздушному минному полю, ориентируясь на закат.
Время темнеет от времени, словно осадок в пиале зеленого чая,
Засиделись мы, заговорились, зацарствовались допоздна.
Догорают, потрескивая, священные свитки, кое-как освещая
Чьи-то курчавые, неудобопроизносимые имена.
И сыплются наземь, как семена, прилагательные: тленный, пленный,
Черноглазый, смуглый, березовый, шелковый. Нет так нет.
Левитируй, безумный волк, архитектор бумажной вселенной.
Может статься, что и поймешь, матерея на старости лет.

«Пао смакует салат из папайи с соусом из подгнившей кильки…»

Пао смакует салат из папайи с соусом из подгнившей кильки. «Вам
не понравится, улыбается, слишком солоно и пахуче
на европейский вкус». «Восток, отвечаю вдумчиво, тут и к еде, и к правам
человека свое отношение». Темно-тяжелые тучи
предвещают сезон дождей. Макака, корыстный друг
безногого музыканта, скалит неровные зубы. На стрежень
из-за острова выплывает утлая джонка. Банановый, малярийный юг.
Пао нечасто поет, но улыбается еще реже.
Отхлебнув паленой китайской водки, Пао морщится. «В каждом атоме,
несомненно, таится будда. Дело хорошее. Но, признаться,
моему брату, которого красные забили лопатами,
было так же больно, как любому русскому или канадцу».
Прихватывает сердце, в ужасе кажется «вот и все»,
провожают неласково (а по одежке встречали).
Помнишь, как Пао лакомился семенами лотоса?
Вроде арахиса, только с горечью. Вроде прошлого, но без печали.

Владимир Васильев. А как пели первые петухи…

«А как пели первые петухи…»

А как пели первые петухи —
Вся страна вставала не с той ноги.
Что ни день, то праздник. Легко понять.
Я на времечко то не хочу пенять,
Где цвели вовсю хохлома и гжель
И ракеты всегда попадали в цель.
Той страны уж нет. Я грущу о ней.
Я любил ее за размах бровей,
Широту полей, глубину морей,
За чугун ее комнатных батарей,
Бляхи медь, оловянный пустой зрачок.
За стального затвора сухой щелчок.

«Две гитары за стеной…»

Две гитары за стеной
Звук издали жестяной.
Из кармана выпал ножик
С рукояткой костяной.
В пол воткнулся деревянный
(Ой, недобрые дела!).
Дева ножик окаянный
Еле выдернуть смогла.
За стеной запели пьяно:
«Ты — цыган и я — цыган!»
Вышел месяц из тумана
И опять ушел в туман,
Чтоб не видеть дикой сцены
И заламыванья рук
В доме каменном, где стены
Не задерживают звук.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Спят бомжи, словно куклы тряпичные,
Безмятежны их лица кирпичные.
Спят собаки бродячие рядышком,
Сны подобны их вязаным варежкам.
В гараже спит машина пожарная.
Спит на площади бронза державная.
Спит за городом нива усталая.
С неба падает перышко малое.
Спит пилот самолета смертельного.
Тлеет бок неба звездно-метельного.
На постель опускается перышко.
Спи и ты, мое малое зернышко…

«На вечерней на заре выйду во поле…»

На вечерней на заре выйду во поле,
Где растрепанная ветром скирда,
Как Сусанина в классической опере
Накладная, из пеньки, борода.
Оторву я клок от этой бородушки.
Разотру его до белой трухи.
И застыну возле рифмы «сторонушки»
Серым камнем в окончанье строки.
И молчать мне век под ширью небесною,
И рубеж необозримый беречь,
Чтоб понять любую тварь бессловесную
И того, кто дал мне слово и речь.

Еще от автора Владимир Дмитриевич Васильев
Иван Безуглов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Крепостной остывающих мест

Всю жизнь Бахыт Кенжеев переходит в слова. Мудрец, юродивый, балагур переходит в мудрые, юродивые, изысканные стихи. Он не пишет о смерти, он живет ею. Большой поэт при рождении вместе с дыханием получает знание смерти и особый дар радоваться жизни. Поэтому его строчки так пропитаны счастьем.


Удивительные истории о веществах самых разных

В книге известного популяризатора науки Петра Образцова и его однокурсника по химическому факультету МГУ, знаменитого поэта Бахыта Кенжеева повествуется о десятках самых обычных и самых необычных окружающих человека веществах – от золота до продуктов питания, от воды до ядов, от ферментов и лекарств до сланцевого газа. В конце концов сам человек – это смесь химических веществ, и уже хотя бы поэтому знание их свойств позволяет избежать множества бытовых неприятностей, о чем в книге весьма остроумно рассказывается.


Послания

Книгу «Послания» поэт составил сам, как бы предъявляя читателю творческий отчет к собственному 60-летию. Отчет вынужденно не полон – кроме стихов (даже в этот том вошло лишь избранное из многих книг), Бахыт Кенжеев написал несколько романов и множество эссе. Но портрет поэта, встающий со страниц «Посланий», вполне отчетлив: яркий талант, жизнелюб, оптимист, философ, гражданин мира. Кстати, Бахыт в переводе с казахского – счастливый.


Золото гоблинов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Младший брат

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Тайна Дептфордского чудовища

Случаи из практики величайшего сыщика всех времен и народов, о которых только упоминал в своих рассказах его друг и ассистент доктор Уотсон.Ужасный случай с известным дрессировщиком канареек и следами сажи на потолке.


Тайна семи циферблатов

Случаи из практики величайшего сыщика всех времен и народов, о которых только упоминал в своих рассказах его друг и ассистент доктор Уотсон.О деликатном деле, связанном с убийством Трепова, летописец Шерлока Холмса молчал долгие годы, так как оно затрагивало интересы высших политических кругов.


Святая дева Кэти

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


О текущем моменте №№ 4 — 6 (88 — 90), 2009 г. Сад растет сам?

Об этике, управленческом профессионализме, о полной функции управления на Руси и в США, об общем кризисе капитализма и марксизме, о теории, практике, проблемах и перспективах «конвергенции» и о некоторых других частностях в течении глобального историко-политического процесса.


Интернет-нирвана Стива Джобса

Религиозные воззрения Стива Джобса становятся для автора этого полушутливого, полупророческого эссе ключом к философии Интернета. Елистратов проводит параллель между так и не осуществленной в России коммунистической утопией и глобальной буддийской утопией Всемирной Сети. Конец знания, конец культуры сакральных текстов и книг, идеал мгновенного и легкого озарения — признаки нового дивного мира, в котором каждому обещано «как бы бытие» в его «персоналке».


Лёвушка и чудо

Очерк о путешествии архитектора к центру сборки романа «Война и мир». Автор в самом начале вычерчивает упорядоченный смысл толстовской эпопеи — и едет за подтверждением в имение писателя. Но вместо порядка находит хаос: усадьбу без наследного дома. И весь роман предстает «фокусом», одним мигом, вместившим всю историю семьи, «воцелением времени», центровым зданием, построенным на месте утраченного дома.


Степанов и Князь

Анекдотичное странствие выходцев из дореволюционной (Князь) и советской (Степанов) аристократии приобретает все более фольклорные черты, по мере того как герои приближаются к глубинному центру России — где богоискатели обосновались на приусадебной свалке. Героям Климонтовича подошли бы маски и юродивых, и скоморохов, как всему повествованию — некрасовская, чеховская, горьковская сюжетная матрица. От литературы к лубку, из московской студии к аллегорическому поселению «троглодитов», от подостывшего семейного очага к застолью с горячими беседами о благодати движутся Степанов и Князь, по пути теряя социальные и характерные черты, становясь просто русским человеком на ранде-ву с самим собой.