Пощечина - [134]

Айша (продолжение)

Пока она не привела Гектора в гостиницу, в их номер, ей казалось, она существует в другом времени, в каком-то непостижимом времени. Оно одновременно сжалось и растянулось до бесконечности, ориентироваться в нем было невозможно. Должно быть, она оплатила счет в ресторане, должно быть, каким-то образом уговорила мужа подняться из-за стола, должно быть, с трудом тащилась с ним по Манки-Форест-роуд — или вела его за руку, как ребенка? Позже, гораздо позже она пробудится от кошмаров, которые, она знала, являются воспоминаниями о том вечере. А пока в ее сознании отложились только улица, обратный путь в гостиницу, который они преодолевали с трудом, недоумевающие лица уличных торговцев, водителей и туристов. И вот они в своем номере, он сидит на кровати, она стоит на коленях перед ним. Все еще растерянный, все еще плача, он обнимает ее, обнимает крепко, как никогда раньше, горячим дыханием обдает ее лицо, слюной, слезами заливает ее шею и плечи. Медленно, очень медленно время возвращалось в свое нормальное состояние, становилось узнаваемым. Гектор прекратил выть. Теперь из груди его периодически вырывались лишь всхлипы, сопровождаемые глубокими судорожными вздохами. Она чувствовала, что ее правая нога затекла, слышала тиканье своих часов и мелодию, доносившуюся откуда-то из глубины отеля. Она села на пол, потерла ногу. Гектор высморкался, бросил мокрый носовой платок на пол, потер глаза. Его голос, когда он наконец-то заговорил, удивил ее. Он был твердый, полный самообладания.

— Я уже успокоился. — Он отер губы. — В прошлую среду я забирал Мелиссу с продленки. Отец не мог поехать — ему позвонили из Сент-Винни, пригласили — наконец-то — на прием к врачу по поводу его подагры. Мама захотела поехать с ним, я не возражал. У меня был один отгул, и я им воспользовался. Поболтался по дому, собрал кое-какие вещи для поездки сюда, а в половине четвертого сел в машину и поехал за Мелиссой.

Айша не перебивала мужа, но была в замешательстве. Зачем он ей это рассказывает? Потом она вспомнила, что перед самой его истерикой они говорили о детях: она делилась с ним своими впечатлениями о бангкокских школьниках.

— Поток машин на Кларендон-стрит растянулся, казалось, на несколько миль: родители ждали своей очереди, чтобы подъехать к воротам школы и забрать своих детей. Образовалась пробка. Мы почти не двигались. Я стоял за огромным новеньким черным джипом и вдруг запаниковал. У меня было такое ощущение, что я задыхаюсь. Я и в самом деле думал, что сейчас умру — прямо за этим проклятым джипом, думал, последнее, что увижу в жизни, — это дурацкую наклейку «В машине ребенок».

Его голос задрожал. Опасаясь, что он опять расплачется, она села рядом с ним на кровать.

— Так бывает иногда, — сказала она ровным, успокаивающим голосом. — И это кошмар, будто все родители в одночасье решили съехаться в школу. Противно, ужас. Долго ты ждал?

Он не отвечал. Она погладила его по волосам.

— Я не ждал. Просто сигналил до тех пор, пока мочалка передо мной немного не подвинулась, так что я смог развернуться и свалить оттуда.

— А как же Мелисса? — резко спросила Айша. Теперь в ее тоне слышалась паника.

Он захохотал. Ей хотелось его ударить.

— Что было с Мелиссой? — она почти кричала на него.

Захлебываясь истеричным смехом, он дорассказал свою историю:

— Я вернулся домой, оставил там машину. — Хохот. — И пешком вернулся в школу. — Взрыв смеха. — Черный джип еще не добрался до ворот. — Ха-ха-ха. — Я нашел Мелиссу, и мы пешком пошли домой.

Заходясь визгливым хохотом, он спиной упал на кровать. Она ждал, когда он успокоится. Поймала свое отражение в зеркале над туалетным столиком. Умная, привлекательная, приятная женщина. Этого она не заслуживает. Не заслуживает. Тело рядом с ней на кровати затихло.

— Прости, Айша, — глухо произнес Гектор.

Она не поворачивалась. По-прежнему не отрывала глаз от отражения в зеркале уверенной в себе привлекательной женщины.

— Прости, — повторил он, теперь уже твердым настойчивым тоном. — Больше я так жить не могу.

Она похолодела. Он намерен уйти от нее. Она опять посмотрела на свое отражение. Она привлекательна, да, умна, у нее свой бизнес. Ей сорок один год. Она не хочет жить одна. Когда она заговорила, ей показалось, что ее голос исходит откуда-то извне, от женщины в зеркале.

— Хочешь развестись? — Фраза прозвучала тяжеловесно, бухнулась в пустоту, как убийственный груз. В то же время, сказав ее, она ощутила неимоверную легкость, невесомость.

— Нет, — решительно ответил Гектор, без тени сомнения в голосе. Айша выдохнула, на мгновение испытав благословенное облегчение, и в ту же секунду ее кольнуло сожаление — мимолетное ощущение, которое ее сознание едва успело зарегистрировать.

Как утром после аборта, позже объяснит она Анук. А та, кивая головой, скажет: да, понимаю. То, чего не могло бы быть, то, чего ты вообще не хотела, но ты невольно жалеешь, что никогда не узнаешь, как бы это могло быть.

Гектор смотрел прямо на нее:

— Сейчас я ничего не знаю, кроме того, что я хочу быть с тобой, что я люблю тебя и что ты — единственное, в чем я уверен в своей жизни. Я был глуп. Мне непонятно, что со мной происходит, но я точно знаю, что не хочу тебя потерять.