Поселок Тополи - [21]

Стелла замедлила шаг, но все шла вниз по дороге, глядя прямо перед собой. Ей ужасно хотелось сесть где-нибудь и всласть поплакать или уж возвратиться домой, но, пока Питер был рядом, она не могла ни повернуть обратно, ни даже остановиться. Она ненавидела его, а он все плелся за ней по пятам. Как собака. Она бы не удивилась, если бы он стал тявкать и хватать ее за щиколотки.

— Уйди, — сказала она. — Надоел.

Питер не ответил. Он упорно шел за ней следом, хотя и чувствовал, что «роняет себя» (слово было не совсем понятное), что если у него есть хоть капля самоуважения, он должен исполнить ее волю. Но для Питера были вещи и поважнее, чем те странные взрослые нормы поведения, о которых говорили и которые старались ему внушить родители и дедушка с бабушкой. Важнее всего для Питера было расположение Стеллы. До сих пор они ни разу не ссорились по-настоящему. Это было ужасно, все равно как оказаться в полной беспомощности на тонущем корабле. Единственный способ вернуть спокойное и радостное состояние духа Питер видел в том, чтобы быть рядом, когда настроение у нее изменится, ведь не вечно же она будет сердиться. А эта полугневная, полуиспуганная девочка — это вообще не Стелла.

— Ты еще здесь? — сказала она. — Ты как собачонка. Может, тебя дома зовут Трезор?

Стелла не забыла, из-за чего началась их ссора, она решила не уступать ни за что на свете, чтобы уж отделаться от Питера Фэрхолла раз и навсегда. И вдруг она увидела на дороге три рюкзака, те самые, что были на спинах у мальчиков, которые шли такой странной походкой. В ней сразу проснулось любопытство, и она только сейчас заметила, что дошла до калитки Джорджей, что напротив нее — обсаженная кипарисами дорожка, ведущая вглубь, к дому.

— Прощай, — сказала она решительно, — Можешь убираться. Я иду в гости к Лорне, — и, не останавливаясь, свернула в ворота.

— Нет! — жалобно протянул Питер.

Она вот-вот ускользнет от него! Дорога-то общая, тут он может идти за ней сколько угодно, но нельзя же продолжать спор на чужом участке. Кто-нибудь услышит, еще вмешается… Он ее упустил!

Он был так уверен, что все образуется. Но нет. Все кончилось злыми словами и болью, такой глубокой, что окружающий мир затуманился и на минуту земля, кусты и деревья — все слилось в один мутный цвет, непонятно какой, цвет страдания. Потом мир снова распался на составные части, и недалеко от себя Питер увидел три рюкзака, сваленных в высокую, сухую, колючую траву у придорожной канавы. Они разом поглотили его внимание, хотя он не пытался их рассмотреть. Все же он заметил, что они побывали в огне, что огонь оставил на них следы, что рюкзаки местами обгорели, а два из притороченных к ним спальных мешков пришли в полную негодность. Что-то в его сознании откликнулось на эту картину. Он почувствовал, что эти рюкзаки ему знакомы, что он о них слышал, что они появились из каких-то полузабытых рассказов. Три туриста. Три мальчика лет пятнадцати пропали без вести…

Он ни на минуту не усомнился, что сделал правильный вывод. Он знал. И еще одна смутная мысль осенила его, помогла понять. Стелла шла за ними по дороге. Стелла свернула за ними к Джорджам. Каким-то образом они повинны в ссоре между ним и Стеллой. И в нем шевельнулась острая неприязнь к этим мальчикам.

Они и есть пропавшие без вести. А пропали они не потому, что погибли в огне, а потому, что убежали от пожара. А с чего бы им от него убегать? Уж конечно, не по тем причинам, которые были у него, Питера. Они сами себе хозяева, они свободные люди — этого он тоже им не прощал, и завидовал им, и жаждал с ними схватиться. Если б им нечего было скрывать, они бы остались и сами боролись с огнем. А что им скрывать? Только то, что они и есть виновники пожара.

Редко когда Питер понимал что-нибудь так ясно. Никогда еще ход рассуждений так быстро не приводил его к несомненному выводу. Что улики у него самые пустяковые — это его не смущало. Он знал.

Он не ворвался в ворота к Джорджам — это было не в его характере, — но все же пошел по дорожке. Он очень боялся этих трех больших мальчиков, но не настолько, чтобы отказаться от встречи с ними лицом к лицу в присутствии Стеллы.

…Они опустили дверь на землю, в тени, позади дома, и Лорна припала на колено рядом с отцом. Что делать дальше, она не знала. Она нервно провела пальцами по его лбу и поднялась.

— Пойду принесу подушку.

Как только она скрылась в доме, Грэм зашипел:

— С ума вы сошли! Вон что наделали. Как нам теперь отсюда выбираться? Вляпались, как последние дураки…

Гарри и Уоллес переглянулись, посмотрели на больного, распростертого у их ног. Гарри сказал сдержанно:

— Тут уж такое дело…

— Да, — подтвердил Уоллес. — Именно так. Гарри не шутит.

Прибежала Лорна с подушкой.

— Давай сюда, — сказал Гарри, торопясь снова ее спровадить. — И одеяло надо принести.

— Слишком жарко, — сказала Лорна.

— А может, нужно, почем мы знаем. Мы же понятия не имеем, что с ним. Одеяло не помешает.

— Хорошо.

И Лорна опять пошла в дом. Все лучше, чем ничего не делать.

Гарри взбил подушку и подсунул ее под голову Джорджу. Грэм пробормотал:

— Мы уже были в безопасности. В полной безопасности.