Кремнев буркнул:
- Или высадкой спецназа.
- Не исключено, - ответил я. – Бывает, даже ракетно-бомбовый удар не решит проблему. Тогда спецназ.
Мещерский поднялся, мы затихли и повернули к нему головы.
- Эти настроения уже бродят по кабинетам и коридорам, - сказал он. – Но Владимир Алексеевич с его профессорской логикой ученого сформулировал все четко и ясно. Такая структура нужна. Более того, нужно было сделать ее уже давно… А сейчас перед нею… и нами завал работы. Завтра с утра все должны быть в кабинете для совещаний уже с готовыми предложениями по структуре этого международного органа.
- С этим все согласны, - сказал Кремнев. – Но когда начнется разговор о полномочиях, вот тогда и начнется настоящая драчка.
Мещерский молча слушал, не опускаясь в кресло, короткое совещание окончено, теперь нам предстоит обсудить уже друг с другом, что и как можем сделать, чтобы корабль не развалился еще в процессе сборки.
Когда мы гуськом покидали кабинет, Мещерский напомнил:
- А вас, Владимир Алексеевич, жду сегодня в этом кабинете в двадцать тридцать.
- Что-то особое? – спросил я.
- Нет, - ответил он. – Иди да, это по обстоятельствам.
В коридоре Ингрид сделала было шаг навстречу, но увидела, что мы выходим группой, отвернулась и отступила, но я видел, что искоса продолжает наблюдать за нами, как и молчаливый охранник у двери кабинета Мещерского.
Кремнев сказал громыхающим голосом:
- А ведь в самом деле, хайтек нас обогнал. И договариваться уже некогда. Не успеваем…
Бронник спросил быстро:
- Вы о чем, генерал?
- Пора начинать наносить удары, - сказал Кремнев, голос его прозвучал как рык просыпающегося льва. - Десантными группами, ракетами с самолетов, кораблей и подводных лодок!..
Бондаренко бросил на него удивленный взгляд.
- Антон Васильевич!
Кремнев посмотрел на него исподлобья.
- Что? Не нравится?.. А я вот как интеллигент в погонах, тоже за судьбу культуры ратую!
- Похоже, - сказал Бондаренко, - Владимир Алексеевич здорово заразил вас тревогой за судьбы мира.
Кремнев рыкнул:
- У меня и своя голова пока что работает. Владимир Алексеевич, на мой взгляд даже смягчает ситуацию. Он человек не военный, ему хотелось бы, чтобы как-то рассосалось само. Вообще-то и мне бы хотелось… но когда само по себе не делается, я готов применить силу быстро и в полной мере!
Я сказал со вздохом облегчения:
- Прекрасно, хотя мне тоже страшновато, что опаздываем. Ладно, покидаю вас, меня ждет некоторая поисковая работа, а у вас дела посерьезнее, нужно думать, как налаживать работу между разведками и силовиками всех стран…
- Со всеми не получится, - уточнил Бондаренко. – Но достаточно Штатов, России и Китая.
- И Евросоюза, - добавил Бронник, - а то о старой Европе совсем стали забывать.
Я отступил, улыбнулся примирительно.
- Ну вот, мы уже начали работу!
За спиной послышался стук каблуков, как только Ингрид ухитряется на них даже бегать, явно на такое бесцельное искусство потратила столько же времени и сил, как на меткую стрельбу. Мы, люди, многое делаем бесцельно и зряшно, даже когда понимаем, что можно было бы не делать и вообще делать не стоило.
- В свой отдел?
- Угадала, - согласился я. – А теперь угадай, в какой из!
Она подумала, сдвинула плечами.
- В Центре Мацанюка у тебя все в ажуре, а в Центре Катастроф…
- Отделе, - поправил я, - и не катастроф, а их предотвращения… Что ты как журналистка…
Она сказала зло:
- Но-но, без оскорблений!.. Давай подвезу.
- На спине? – спросил я. – Из-под дружественного огня?
- Смогу, - ответила она серьезно.
- Как ты меня обижаешь, - сказал я. – Мужчина, даже раненый, обязан и должен защищать женщин.
- Шовинист! А где равноправие?
- У эволюции прав больше, - пояснил я. – И когда распределяла права между мужчинами и женщинами, она знала, что делает.
Автомобиль подкатил к подъезду, Ингрид села за руль и сразу пристегнулась, а мое кресло недовольно пикало, пока я не потянул на себя ремень.
- Хочешь сказать, - спросила она и включила зажигание, - равноправия никогда не будет?
- Будет, - заверил я. – Даже раньше, чем думаешь.
- Когда?
- Как только пройдем через игольное ушко Сингулярности, - ответил я.
Она зябко передернула плечами. Уже слыхала от меня, после Перехода не будет этого биологического разделения на мужчин и женщин. Все станут такими, какими хотят, просто нечеловеками, что должно пугать и пугает нормальных людей, а радует только горстку ненормальных, которые и создают все мировую цивилизацию, науку, хайтек и отвечают за стремительное ускорение прогресса.
Выказывая, что я босс, она чуть издевательски забежала вперед и распахнула передо мной дверь автомобиля. Или же, напротив, подчеркнула, что она, как доминант, ухаживает за слабым существом, всего лишь мужчиной.
Кто знает, что у женщин на уме, я читаю то, что пишут на форумах и в эсэмэсках, могу подслушать разговоры по мобильнику, но пока не слышу мысли, а хорошо бы натренироваться их идентифицировать тоже четко и ясно. Вообще-то стоит серьезно подумать о таком, это же расширение возможностей человека, а главное – моих возможностей…
- Все-таки Центр Катастроф лучше, - сказала она вдруг. – Все сокращают названия. Не сократишь сам, сократят другие.
