Поручик Ржевский, или Любовь по-гусарски - [37]

   - Господи Боже мой, это ведь Семен Петрович, - запричитала она. - Где ж это он? Что с ним?

   - Контузило, - мрачно ответил Ржевский. - Ногу, ногу держите. Осторожнее! Плох он совсем.

   - Совсем плох я, братцы, - пробормотал ротмистр.

   - Где ж это его угораздило? Или война началась?

   - На учениях, мадам. Артиллеристы, сволочи, не в ту степь пальнули. Семен Петровича и накрыло.

   - Накрыло меня с потрохами, - всхлипнул ротмистр.

   - А чем это от него несет? - принюхалась Клавдия Васильевна. - Никак, водка?!

   - Н-никак нет, лимонад, - оскорбился Лейкин. - Только не надо меня как мешок. Что вы, ей-богу, я же долбанусь, я же с раной... Ай, берегись! - и он грохнулся на пол под ноги своей любовнице.

   - Это действительно была водка, Клавдия Васильевна, - сказал Ржевский с печальным и строгим выражением на лице. - Спирта, к сожалению, не нашлось. Мы его растирали, чтобы привести в чувство.

   - Да ведь он пьян, как суслик!

   - Через кожу впиталось, - не моргнув глазом, парировал Ржевский.

   - А изо рта почему разит?

   - По совету штаб-лекаря, и внутрь влили. Исключительно в лечебных целях.

   - Лили, лили и п-перелили, - пожаловался Лейкин, тщетно пытаясь приподняться с пола. - Еще б немного и распух совсем. Эскулапы хреновы. Обращались со мной, как с отставной куртизанкой...

   - Да-с, - тяжело вздохнул поручик. - Вот такой винегрет, Клавдия Васильевна. Вверяю гордость нашего эскадрона вашим заботам. Счастливо оставаться!

   Поймав благодарный взгляд Лейкина, поручик Ржевский пришпорил коня и поскакал прочь.

  

   Глава 16

   Искушение

  

   Поставив коня в стойло, Ржевский потянулся и сладко зевнул.

   "Прилечь, что ли, на полчасика, - подумал он. - Потом перекушу и - на гулянку до первых петухов. Кажется, у купца Похлёбкина нынче бал дают. Повеселимся".

   В избе Авдотьи Ильиничны было темно и тихо. Ржевский прошел до своей комнаты. Войдя, не стал зажигать свет и прямо в мундире завалился на кровать.

   - У-у-йо, святые угодники! - взвыл кто-то у него под одеялом.

   "Барышня? Как кстати! - обрадовался поручик, подобные пикантные сюрпризы ему были не впервой. - На ловца и зверь бежит".

   - Кто тут прячется? - игриво спросил он, запустив под одеяло руку. - Шпион французский, таракан прусский?

   - Я это, милок, - услышал он застенчивый сиплый голос.

   - Три тысячи чертей! - воскликнул Ржевский.

   Поспешно одернув руку, которая уже мяла бог весть что, он соскочил на пол.

   - Какого черта вы делаете в моей постели, Авдотья Ильинишна?!

   - Сплю, милок.

   - Но это же моя кровать!

   - Прости, милок, - кротко ответила старушка. - Видать, перепутала. Памяти нет ни на грошь. Вы, уж, не серчайте, батюшка.

   "Была б ты помоложе!" - чуть не крякнул с досады поручик.

   Авдотья Ильинична словно прочитала его мысли.

   - А в молодости я с его превосходительством генералом Румянцевым спала, - похвасталась она, почесывая под одеялом ногу. - Один раз. Хороший был мужчина, видный. Все о подвигах своих ратных рассказывал. Я его тогда, кляча, крепко обидела. Укорять стала, что он свои подвиги только на войне горазд совершать. А он мне в ответ: "Меня, - говорит, - Дуся, по-настоящему возбуждает только близость неприятеля". Так и оставил меня в красных девицах. Вот вам крест, что не вру.

   - Заливаете, Ильинишна, - отмахнулся Ржевский. - Но проверять не буду. Лучше чаю мне поставьте.

   - Сейчас, касатик. С медом али с вареньем?

   - С соленым огурцом!

   Шустро скинув с себя одеяло, Авдотья Ильинична засеменила босяком к двери.

   - Не холодно голышом-то спать? - не удержался от язвительного замечания поручик, узрев в полутьме ее худосочные телеса.

   Она встала как вкопанная. Обернувшись к нему, принялась бесстыдно почесывать живот.

   - Так ведь жарко, милок. Я летом завсегда так сплю. Я не какая-нибудь там принцесса.

   - Чеши, бабка, отсюда галопом! - взревел Ржевский. - Не доводи до греха! Я тебе не генерал Румянцев, враз салат из тебя сделаю.

   Не успел он закрыть рта, как старуха прошмыгнула за порог. Только дверью хлопнула. Поручик усмехнулся и прилег поверх одеяла.

   Внезапно дверь опять распахнулась.

   - Уйди, окаянная! - рявкнул Ржевский, запустив в дверной проем подушкой. Но тут вспыхнул огонек, и в противоположном конце комнаты высветилось улыбающееся лицо мужчины средних лет, одетого в полицейский мундир.

  

   Глава 17

   Жертва любви

  

   - Здравия желаю, господин поручик, - бодро произнес вошедший. - Прошу простить великодушно, если разбудил.

   - Я не спал, - буркнул Ржевский. - С кем имею честь?

   - Исправник, Степан Никанорович Крыщенко, к вашим услугам.

   - Исправник? По части дымохода, что ли?

   - Нет, по части сыска и расследования.

   - Какого черта! Чем обязан?

   Подойдя к стоявшему на тумбочке подсвечнику, исправник зажег свечу. С лица его не сходила мягкая улыбка. Подняв с пола подушку, он стряхнул с нее пыль и вернул Ржевскому.

   - А чего это, господин поручик, у вас старухи голые по дому бегают?

   - Прикажете им по небу летать?

   - Шутим, ваше благородие, - понимающе заулыбался исправник, присаживаясь на стул рядом с кроватью. - Ну да я не за тем пришел. С графиней Шлёпенмухер были знакомы?