Поручик Ржевский, или Любовь по-гусарски - [35]

   Лейкин все не унимался. Ему снилось, что скачет он верхом на лошади. Вокруг грохочут пушки, летают ядра, пальба, дым, гарь. И хорошо ему, Лейкину, и радостно от такой баталии. Но тут рядом взрывается бомба. Подпруга рвется, седло соскальзывает, он повисает вниз головой, и лошадь начанает бить его по заду своими копытами.

   - Тпрфрю-у-у... тпрфрю-у-у... - отзывался организм Лейкина на каждый такой удар.

   За соседними столами уже начали оглядываться и принюхиваться. И в каждой пьяной роже легко угадывался потомок Стеньки Разина. Ржевский понял, что драки не миновать. Но драться на трезвую голову было не в его правилах. Он сел за стол, под которым неожиданно прекратилась пальба, и сказал трактирщику:

   - Ну-ка, любезный, обслужи гусара.

   - Чего прикажете, ваше благородие?

   - Стопку водки, стакан вина. И соленый огурец.

   - Два огурца? - услужливо заметил Лука Фомич.

   - Один.

   - А чем же их благородие, которое под столом, закусывать будет?

   - Болван! - сказал Ржевский. - Вино и водка - это все мне. Меня одна водка не берет, хоть ведро выпей.

   - Сейчас все будет, ваше благородие.

   Трактирщик побежал за спиртным. Поручик глянул под стол.

   Лейкин перевернулся на живот, уткнувшись носом в отнятый у трактирщика сапог. Теперь ему снилась Клавдия Васильевна. Она сидела на подоконнике и заплетала себе косу. Она была совсем голая и бесстыдно ему подмигивала. Он подошел к ней, взял на руки и понес к дивану. Но Клавдия Васильевна оказалась почему-то такой увесистой, куда тяжелее, чем наяву.

   "Клава, золотце, почему ты такая тяжелая?" - хотел было спросить Лейкин, но она как бы уже угадала его мысли и пробасила ему нежным голосом: "Какая я тебе Клава, золотце?! Я фельдмаршал Кутузов!"

   - Тпрфрю-у-у... - вырвалось из-под Лейкина. - Тпрфрю-у-у-ить!

   - Три тысячи чертей! - крякнул Ржевский. - Что это на него сегодня нашло?

   Два мужика за соседним столом угрюмо привстали. Тот, что был пониже, цыкнул зубом, сплюнул на пол и сказал, обращаясь к Ржевскому:

   - Ваше благородие, мы люди простые, штатские. И защитников отечества своего мы уважаем. Но нам обидно видеть, как ваш сослуживец портит нам тут именины своим, простите, пердежом.

   - Унесите его отсюдова подобру-поздорову, пока я ему кишки не выпустил, - прохрипел второй мужик, что выглядел повыше и покрепче первого. И показал из-под полы поручику длинный нож.

   - Ну зачем ты так, Вася, - с укоризной сказал ему его вежливый приятель, но было поздно.

   Поручик Ржевский вскочил, гневно зашевелив усами.

   - Молчать! Вы, пьяный сброд! - заорал он. - У человека констипасьон, а вы скандалить вздумали?! Мерзавцы!! Да я... да я вас... Фомич, где ты, сукин сын?

   - Я здесь, ваше благородие, - подскочил к нему трактирщик с подносом, на котором дребезжали два стакана и катался мокрый огурец. - Ваш заказ.

   Ржевский взял в левую руку стакан с вином, в правую стакан с водкой.

   - Ну, мерзавцы, сейчас я вам покажу, - сказал он мужикам. - За Его Величество Александра Павловича! - Он залпом осушил водку. - За Ее Величество Елизавету Алексеевну! - Он залпом выпил вино и громко захрустел огурцом. - Сейчас, мерзавцы, вы у меня получите.

   - Да, барин, мы чего... мы так... - забормотал мужик, что пониже.

   - Сейчас, сейчас, - приговаривал Ржевский, доедая огурец.

   Потом бросил огрызок трактирщику на поднос и выхватил из ножен саблю.

   - Пор-р-рублю!! - заорал он не своим голосом.

   - Я же говорил тебе, Вася, "зажми ноздри", - простонал низенький мужичок, подталкивая своего приятеля к выходу. - А ты все "кишки", "кишки"...

   Но Ржевский, резво перепрыгнув через несколько столов, отрезал им все пути к отступлению.

   В трактире повисла тревожная тишина. Все, кто еще был в состоянии держать голову, во все глаза уставились на разгоряченного гусара, лихо размахивающего сверкающей саблей.

   Два несчастных мужика застыли в пяти шагах от Ржевского, не зная, куда бежать. Их разделяло два стола. Первый стол был пуст, за вторым безмятежно дрых пьяный поп. Перед его носом стояла пустая бутыль.

   - Смотрите, сучьи дети!

   Ржевский рубанул саблей, и от бутылки в один миг слетело горлышко, причем сама она даже не покачнулась.

   Мужики попятились.

   - Ма-ма ро-одная! - заголосил вдруг низенький, и в штанах у него затрещало. - Убивают!

   Ржевский хватил саблей по пустому столу. Стол переломился пополам.

   - Ага-ха-ха-ха! - торжествовал поручик, приближаясь к мужикам. - Видали, мерзавцы!

   - Отче наш, - забормотал мужик, который еще недавно грозился ножом, а теперь совсем сник. - Ежи си на небеси...

   - Иже еси на небесех, дурак! - сквозь дрему поправил поп, сползая со стула. - Язычники-и-и...

   - Помилуй мя, грешного.

   - Да святится имя твое, - подхватил низенький, пятясь от наступающего Ржевского.

   - Куда же вы, засранцы? - подзадоривал их поручик. - Как оскорбить гусара - нате вам, пожалуйста, а как ответ держать сразу к Господу Богу под подол?

   Мужики, спотыкаясь, бросились к раскрытому окну. Но тут из-под стола вылез пробудившийся от шума Лейкин. Он едва держался на ногах, и ничего ровным счетом не соображал. Его туманый взор остановился на Ржевском, но Лейкин его не узнал. Зато он хорошо видел простых русских мужиков, которых гнал на него поручик.