Поручик Бенц - [3]

– Завидую вам! – сказала она, глядя на неказистый, но добротный штабной автомобиль.

Бенц пояснил, что эта машина – гордость немецкого интендантства в X., а так как немцы прибрали к рукам румынскую нефть, то скупиться на бензин им не приходится. Немного погодя Бенц уже расписывал прелести прогулок на автомобиле, и в таких цветистых выражениях, которые раньше никогда не приходили ему в голову. Рассказывая о своих прогулках, он описал несколько забавных случаев, которые рассмешили фрейлейн Петрашеву. Но в ее смехе не хватало жизнерадостности, он внезапно обрывался, оставляя за собой грустную паузу, и вместе с ним замирало очаровательное движение ее губ. Все же смеяться она умела, у нее смеялись и лицо, и глаза, даже движения становились смешливыми, словно ей хотелось досыта насладиться смехом. Спохватившись, что болтовня его в конце концов надоест фрейлейн Петрашевой, Бенц умолк. Она тоже сразу стала серьезной, и очередная пауза слилась с глубокой тишиной равнины.

Бенц пошел к своей машине. Когда он вернулся, чтобы попрощаться с фрейлейн Петрашевой, она о чем-то советовалась со своими спутниками. То ли они сообща пришли к единой мысли, то ли это была идея только Андерсона, но он тотчас же обратился к Бенцу с просьбой, которая позволяла тому закрепить знакомство с фрейлейн Петрашевой. Кому-нибудь из компании надо было во что бы то ни стало добраться в X. до прихода поезда с юга, и Бенц весьма обязал бы их всех, если бы подвез поручика Андерсона до города.

– Это единственная возможность избавить одного нашего друга от напрасной поездки в Софию, – объяснил Андерсон.

Фрейлейн Петрашева подтвердила эти слова, улыбнувшись глазами.

– Этот человек болен малярией, – добавил ротмистр. – Кроме того, знаете ли, он немец.

Петрашев говорил по-немецки очень плохо – не то, что его сестра. Он путал даже падежи. Но тон его стал светски утонченным. Бенц усмехнулся про себя, отметив эту расчетливую любезность, которая, однако, не выглядела вульгарно. Ротмистр выражал готовность принять услугу, даже не делая вида, что будет чувствовать себя чем-то обязанным.

Прежде чем сесть в машину, Андерсон отвел фрейлейн Петрашеву в сторону, и они заговорили по-французски. Разговор был минутным, но привел Бенца в изумление: фрейлейн Петрашева говорила по-французски в совершенстве! Казалось бы, ничего особенного, но в тот вечер Бенц был в таком настроении, что все вокруг представлялось ему необыкновенным. Он не удержался, чтобы не воскликнуть с восхищением, обращаясь к ротмистру Петрашеву:

– Ваша сестра отлично говорит по-французски!.. Я провел два года в оккупированных областях Франции и могу сказать, что…

– Наша мать была француженка! – поспешно объяснил ротмистр и нахмурился, словно сожалея о своей неуместной откровенности.

– Вот как?… – пробормотал растерянно Бенц.

Темные глаза ротмистра испытующе впились в лицо Бенца, но, не найдя в его выражении даже намека на расовую ненависть, потеплели и сверкнули золотистым огоньком.

– Но я чувствую себя болгарином, – спокойно добавил он. – И моя сестра – тоже.

Фрейлейн Петрашева, закончив разговор с Андерсоном, прикоснулась пальцами к рукаву его мундира, словно пытаясь еще задержать его, но увидела, что Бенц уже сидит за рулем, вопросительно поглядывая на них, и рука ее бессильно опустилась.

Андерсон уселся на переднее сиденье рядом с Бенцем.

Ротмистр Петрашев и его сестра скрылись в вечерней мгле. Они стояли рядом, одинокие, отрешенные от мира…

– Скажите, пожалуйста, – спросил Бенц, когда машина помчалась по шоссе, – что это за люди?

Лицо Андерсона расплылось в широкой улыбке, он подвинулся поближе к Бенцу. Ему хотелось поговорить.

– Очень симпатичные! – сказал он. – Вам, возможно, будет интересно узнать, что они не чистокровные болгары…

– Я уже знаю, – сказал Бенц.

– А!.. – воскликнул Андерсон. – Вам сказал брат?

Он был явно доволен.

Совсем стемнело, и теперь только лучи фар освещали дорогу. Рассчитав, что он вовремя доставит Андерсона в X., Бенц сбавил скорость.

– Они лишь наполовину болгары. В них французская кровь. Отец когда-то был на дипломатической службе в Константинополе. Как будто по военной линии. Там он женился на дочери французского концессионера. Это было еще во времена Абдула Гамида.[2]

Андерсон умолк.

– Приятные люди, – сдержанно заметил Бенц.

– Весьма! – с готовностью подтвердил Андерсон. – Особенно сестра, которая всегда окружена обожателями… Я хотел сказать, что так было до недавних пор…

Он вдруг рассмеялся.

– Надеюсь, меня вы не включите в их число. А я – вас. Но вы успеете получше познакомиться с ней в X.

Бенц с удивлением глянул на поручика. Под отраженным от шоссе светом фар бархатно-зеленые глаза Андерсона улыбались с лукавым добродушием.

– О, они непременно пригласят вас, будьте уверены! У них свой дом в X., и они останутся там недели на две. Сестра во всяком случае – даже если брату из-за визита кайзера придется вернуться в Софию раньше. Я повторяю: вы убедитесь, что они чрезвычайно симпатичны. Что касается сестры, у нее уже сложилось прекрасное мнение о вас. Она только что призналась мне.

– Благодарю, – сказал Бенц. – Не могу удержаться, чтобы не заметить: она необыкновенно красивая женщина.