Портреты и размышления - [6]

Напрасны были попытки представить его иногда этаким высокомерным технократом и «сциентистом». Да, он был убежден в необходимости того, чтобы работники искусства имели представление о природе и нынешнем состоянии науки, дабы она не внушала им страха и расширяла их горизонт. Но одновременно он утверждал, что ученые жестоко обкрадывают себя, пренебрегая художественной культурой, что от этого страдает их образное мышление. И когда заходила речь, скажем, о кибернетике и раздавались голоса, уверявшие, будто в скором времени она заменит собой искусство, раскрыв всю истину о человеке, Сноу прямо называл это глубоким заблуждением: «Ведь, насколько можно заглянуть в будущее, именно писатель будет находить ту истину, которую нельзя обнаружить другим путем и в которой так остро нуждается все человечество».

Умевший мыслить по-настоящему широко и непредвзято, Чарлз Перси Сноу стремился преодолевать рамки профессиональной, национальной, сословной и политической ограниченности человека буржуазного общества. Он принимал близко к сердцу проблему богатых и бедных — причем применительно не только к отдельным людям, но и в масштабе целых стран, регионов; протестовал против расовой дискриминации.

Подобно Роджеру Куэйфу, герою романа «Коридоры власти», он призывал трезво оценить, «во что превратилась наша планета с тех пор, как жизнь проходит под знаком бомбы». Знавший не понаслышке, что такое атомная энергия и к каким катастрофическим последствиям может привести человечество термоядерная война, Сноу принимал активное участие в движении сторонников мира, и не случайным было его присутствие в 1977 году на первой Софийской международной встрече писателей, проходившей под девизом «Мир — надежда планеты». В условиях обострявшейся политической конфронтации двух систем он последовательно выступал за конструктивный диалог между Западом и Востоком, за расширение международных культурных контактов, в чем видел путь к преодолению существующих противоречий и предрассудков.

В своей многогранной деятельности Чарлз Перси Сноу опирался на богатейшие традиции философии гуманизма. При этом он сделал однажды ценное признание от имени прогрессивно настроенной западной интеллигенции: «…Люди доброй воли солидарны с тем пониманием гуманизма, которое утвердилось в советском строе мышления, — для них это понятие означает уважение к человеку и веру в его будущее… Уважение к человеческому достоинству и вера в человека — это, несомненно, и есть гуманность. И если мы хотим, чтобы XXI век оказался лучше, чем наш, или хотя бы был просто спокойным веком, нам необходимо научиться ценить таким образом понятую гуманность лучше, чем мы способны были ценить ее в нашем разделенном мире».

Сноу был другом нашей страны, куда он неоднократно приезжал вместе со своей супругой, известной писательницей Памелой Хэнсфорд Джонсон. «Чарлз всегда возвращался полным воодушевления из России; он усердно пытался впитать русский язык в достаточной мере для того, чтобы иметь возможность читать газеты и перемолвиться парой слов с людьми. Конечно, русские открыли ему свои сердца, — засвидетельствовал в книге о своем знаменитом брате Филип Сноу. — …Его восхищение ими в годы войны было безгранично. Он считал, что они спасли мир от фашизма своим невиданным героизмом, и полагал, что союзники должны были попытаться открыть второй фронт в Европе годом раньше… Он стремился также понять Россию, когда мало кто мог или хотел понять ее, с целью перебросить мост через все более расширявшуюся пропасть между Россией и Америкой».

Чарлз Перси Сноу действительно воздавал должное решающей роли Советского Союза в разгроме фашизма, с болью и уважением говорил о тех колоссальных жертвах, которые были принесены нашим народом на алтарь Великой Победы; признавал лидирующее во многих отношениях положение СССР в современном мире; внимательно следил за ходом социалистического строительства у нас, радовался завоеваниям советской культуры и науки. На полет Гагарина в космос он откликнулся с присущей ему широтой обобщений: «Это достижение, подобно всем великим достижениям людей — будь то творчество Шекспира или Толстого, или работы Резерфорда и Павлова, — принадлежит всему человечеству».

Немало сделал Сноу для ознакомления Запада с советской литературой. В 1943 году он подготовил брошюру «Писатели и читатели в Советском Союзе», где дал британцам краткий обзор развития советской прозы, поэзии и драматургии за четверть века, особо остановившись на произведениях и репортажах военного времени. Позже вместе с П. X. Джонсон составил небольшую антологию советского рассказа; писал рецензии на книги советских писателей и рекомендовал их для перевода английским издателям.

Не только по книгам, но и лично Сноу знал многих советских писателей. Особенно дорожил он близким знакомством с Михаилом Шолоховым и сыграл определенную роль в присуждении создателю «Тихого Дона» Нобелевской премии, направив в Нобелевский комитет совместное с Памелой Хэнсфорд Джонсон письмо, где подчеркивалось, что «произведения Шолохова обладают большой и непреходящей ценностью», что «Тихий Дон» — реалистический эпос, достойный сравнения с «Войной и миром».