Портрет незнакомого мужчины - [7]

– А сколько часов вы этого индейца рисовали?

– Часов десять.

– Сто пятьдесят долларов в час? Неплохо. Зачем же вы сидите тут согнувшись над этим бенчем, или картины у вас не всегда так хорошо получаются?

– Да, хорошо получаются довольно редко, да и с индейцами в Филадельфии сейчас перебои.

Он ушел от нас в полном недоумении.

После его ухода я устроил себе перерыв на ланч и вышел на улицу Сэнсом. Ярко светило солнце. Когда я зашел в мастерскую, я увидел очередного посетителя Это был Джейкоб, молодой человек, державший вместе с отцом ювелирный магазинчик в Нью-Джерси. Джейкоб, а попросту Юра, приехал из Одессы. Какие могут быть увлечения у молодого одессита, получившего свое воспитание в недрах «нашей матери Молдаванки»? Естественно, – коллекционирование огнестрельного оружия. На эту тему, как всегда, он и вел беседу.

– Садись, Алекс, послушай, – заявил он как хозяин. – Тебе это тоже не завредит. Хоть ты, говорят, и профессор. Но в советских каледжах за эти вещи никто не беседует.

Я рассказываю Борису за мою коллекцию, чтобы, дай Б-г, мне никогда не приходилось ее применять в нашем бизнесе, а только развлекаться в тире. Аминь! Мне сдается, что наша профессия стоит по риску на третьем месте после полицейских и журналистов, а может даже на втором. Вы же знаете, что Моню с Джермантауна две недели назад шлепнули прямо на паркинге. При этом на него кто-то явно навел, так как при нем был саквояж с сэмплами с его шапа. Так вот, эта моя коллекция на прошлой неделе пополнилась сногсшибательным парчезом. Мне удалось приобрести по ризонэбл прайсу браунинг девятимиллиметрового калибра модификации 71-го года. Это потрясающая машина. Для вас, не тянущих в истории, могу сообщить, что с шата из этой игрушки началась первая мировая война. Именно из нее прикончили знаменитого старикашку Эрцгерцога Фердинанда. Конечно, не из этой модели, а из предыдущей, но это не принципиально. Вот вам, пожалуйста, мизерная Бельгия, маленький Бенилюкс. О них только и вспоминают, когда толкуют за драги да за проституток. А такую штуку соорудили!

Но, конечно, я больше всего уважаю германские огнестрелы. Я имею и вальтер и парабелум. Кстати, темнота, вы знаете, откуда явилось название парабелум? Есть такая латинская поговорка, дай Б-г память, чтобы не переврать. Си вис пасем, пара белум. Хочешь мира – готовься к войне. Да и откуда вам знать латынь, вы и по-английски тянете с большой напругой.

– А где же твой патриотизм? Почему ты пренебрегаешь американским оружием?

– Ну что ты! Я с большим уважением. Моя коллекция началась с элементарного кольта.

– А как ты относишься к советскому оружию?

– Ну что тебе сказать? Макаров мне не очень смотрится по дизайну. А ТТ был у меня в Одессе. У нас на Молдаванке у многих чуваков были заныканы стволы. Правда, на моем был сточен боек, да и затвор заедало, но если его вынимаешь, любой дрейфит. К сожалению, перед отьездом пришлось его толкнуть почти задаром. Ой, я тут с вами точу лясы, а у меня миллион дел.

Юра покинул нас. Полчаса мы сидели спокойно, обрабатывая свои восковые миниатюры, как вдруг услышали громогласные возгласы, которые начались еще до того как посетитель влетел в нашу дверь.

– Шалом, шалом, шалом! Хай! Хау ар ю! Ма шломха! Ма нишма! Эрев тов! Здрастите! Хау ю дуинг? Привьет! Хелло, гайс!

Это был Шамес. Он приехал в Америку из Израиля, поэтому его английская речь изобиловала словами из иврита, а иногда и русскими, которым его обучили заказчики. Шамес был очень разговорчив. Он беседовал с какой-то панической поспешностью, иногда перебивая сам себя. Он был чрезвычайно религиозен, ходил в кипе и любил читать проповеди. Шамес был хозяином ювелирной мастерской, в которой, несмотря на его приверженность иудаизму, работали исключительно китайцы, с которыми он объяснялся, в основном, на пальцах. У него были свои ювелиры, сетеры, полировщики. Но когда появлялась необходимость сделать восковую модель и откестать ее, он обращался к Борису.

– С чем пожаловали, – поинтересовался Борис, прерывая эту бесконечную тираду приветствий.

Шамес уселся на стул, воздел очи горе и произнес тоном синагогального ребе:

– Говорил Бог, обращаясь к Мозесу: «И сделай венец из чистого золота, и сделай на нем надпись, как на печати «Святыня Богу». Тора, глава Шмот-Тецаве. Впрочем, вы этого не поймете. Вы не настоящие евреи, как и все американцы, а тем более русские. Короче ани царих, мне нужно сделать пенден (кулон), – и он положил на стол Борису конвертик с наклеенным на нем рисунком, взятым из какого-то флаерса крупной фирмы.

– А что имел в виду господь, – поинтересовался Борис, – когда говорил из чистого золота, наверное 24-ю пробу? И что, надпись действительно «Святыня Богу»?

– Бог не занимался такими мелочами как проба, а все детали вы найдете в конверте. Посмотри внимательно. Аколь беседер? Все в порядке? – Он опять уселся на стул, и стало ясно, что он скоро не уйдет.

– Давай договоримся, что ты сделаешь мне это на среду. Леат-леат! Не торопись! Но раш, как говорят американские евреи, когда им нужно отдавать долги или расплачиваться!

– На среду мы тоже не успеем. Ты же видишь, какая это сложная форма. Здесь над одним воском придется сидеть целый день.